Известный архитектор и дизайнер Владимир Николаевич Фуражкин очень редко отвечает на вопросы журналистов, ибо считает: все его ответы заключены в тех домах, что он строит, и в тех интерьерах, которые он создает.
Владимир Николаевич родился в Сибири, в Красноярске, учился в Московском институте инженеров транспорта. Потом была и своя компания, и журнал «Антураж», пришла и популярность. Впрочем, всегда было и остается другое: большой и постоянный труд. Все-таки, будучи по специальности инженером-строителем, Владимир Фуражкин признался, что для занятий архитектурой и дизайном ему нужно было много заниматься самообразованием. Я спросила его, а было ли такое обстоятельство в его жизни или некий факт, который развернул его в сторону архитектуры? Он сказал: «Когда я приехал в Москву, то как-то пришлось увидеть очень красивый дачный дом артиста Большого театра. Я подумал: «Я тоже когда-нибудь такой же себе построю». Пришел домой, попробовал порисовать...Ничего не получилось. Это и был первый толчок — желание делать реальное и красивое. Через десять лет у меня это получилось».
Дом, конечно, получился другой, не как у артиста, но зато свой, по своему вкусу и мерке выстроенный. Да и копировать что-то ему было уже неинтересно. «Зачем? — говорит Фуражкин, — ведь и время, и мои взгляды за эти годы изменились».
Он не строит городских ансамблей и дачных поселков — он создает индивидуальный дом для проживания одной семьи. Владимир Николаевич смеется: «У меня узкая специальность: есть, например, врач ухо-горло-нос... Так вот я — только «ухо»... Узкий профиль». Тем не менее, «узость» эта весьма относительная: для архитектора и дизайнера Фуражкина категории ДОМ и СЕМЬЯ отнюдь не пустые. Наверное, можно сказать, что его профессия имеет своеобразный психологический и социальный аспекты: какая семья — таков и дом. В девяностые годы в моде были роскошь и пышность. И он строил большие дома. Почти дворцы. И интерьеры в них были соответствующие: журнал «SALON» постоянно печатал его работы — частные интерьеры. Дом и интерьер, безусловно, должны иметь некий законченный образ. Владимир Николаевич и прежде, и в разговоре со мной, все время подчеркивал, что он «строит дома и создает интерьеры, в которых человеку комфортно, удобно жить, легко дышать».
Но вот «дышать» в 90-е годы прошлого века многим хотелось роскошью, что вполне понятно. Советское сдерживание закончилось своей противоположностью: жаждой невиданного и неслыханного, роскошного, потрясающего, чрезмерного, чего-то «царского», имперского, что отчасти возвращало к традициям дворцовой архитектуры. В 2003 он создает особняк в стиле ампир. Рафинированная, преображенная античность. Покой и надежность. Респектабельность и важная серьезность. Строгий консерватизм и традиционность — никакого поп-арта или актуального минимализма. Естественно, парадно-ампирная часть дома и повседневная отличались, но обе они несли на себе отпечаток фантазии архитектора: в арабесках мозаики, в мифологизированности римского стиля: крылатые львы и грифоны лучше других передавали этот дух.
В общем, архитектор и дизайнер Владимир Фуражкин, даже следуя определенному стилю, никогда не брал за основу буквализм: «Я никогда не работаю в чистом, рафинированном стиле. Мне интересен поиск, мной постоянно движет желание сделать шаг в сторону от «основной линии». В данном случае хотелось добиться некой непредсказуемости интерьера. Посещая дом впервые, вы не можете предугадать, что увидите за следующей дверью».
Кажется, он смог реализовать свои довольны изысканные и причудливые фантазии: благо и те, кто заказывали ему строительство домов, явно доверяли его чутью и способности быть «на одной волне», в одной тональности, что ничуть не стесняло его свободы. Ведь год от года он «копил в своем собственном мире», по его словам, сокровища мировой и русской архитектуры, чтобы самым причудливым образом их реализовать, сочетая или используя принцип контраста. Это мог быть стиль ампир, «наложенный» на ар деко. Это могла быть и дворцовая классика: колонны, золотые арабески инкрустаций, камин с бронзовыми атлантами. Тут снова виден фирменный почерк Фуражкина: есть «лейтмотив», есть главная тема большого репрезентативного стиля. Но суть — в вариациях. Именно они дают архитектору и дизайнеру творческую свободу и подлинное наслаждение работой.
Ясно, что ему нравится работать в стиле классической эклектики. Я попыталась уточнить свое предположение, спросив Владимира Николаевича прямо: «А интерьеры вашего собственного дома тоже созданы в стиле эклектики?». Он ответил утвердительно, показав их на планшете: «Работать в жанре классической эклектики одновременно и легко, и сложно. Легко, потому что ничего не надо изобретать, необходим только профессионализм, чтобы грамотно использовать накопленный веками материал. Но легкость эта мнимая. Ведь из классических форм нужно создать среду живую и современную, а это очень непросто».
В его собственном доме я увидела элементы современного декорирования: цветовая гамма стремилась не к монохромной гармонии, а напротив, играла контрастами, привлекала яркими пятнами... Но, конечно, как и все другие дома, что строил и оформлял он, так и собственный, принимали постепенно еще больший индивидуальный отпечаток: семья, живущая в нем, меняла чистоту художественного замысла дизайнера, заселяя пространство дома предметами, безделушками, покрывая пол уютными коврами. «Для меня в доме важны кухня и спальня. Мы по-прежнему любим собираться на кухне, даже если у нас есть огромные гостиные.. Впрочем, замечу, что гостей в дом мы стали приглашать всё реже...».
Он ценит эклектику, потому что вообще он сторонник архитектурного разнообразия: ему нравится дворцовый стиль, русский модерн, но и фабричный стиль красно-кирпичных дореволюционных фабрик тоже симпатичен. Он считает удобными для жилья таунхаусы, поскольку человек включен в некое солидарное соседство, а вот отдельные дома, стоящие за заборами, часто отделяют людей друг от друга, и дети, например, страдают — они больше взрослых нуждаются в общении со сверстниками...
Ему нравится в интерьере и живописный «парафраз» средневековых фресок, и «кованые поручни лестниц — в виде прихотливо вьющейся виноградной лозы, где затаились литые саламандры, жуки и лягушки». Ему нравится создавать сказку, где интерьер каждой комнаты будет неповторимым. Но при этом сказку он понимает не как некую отделенную от человека сценическую декорацию, а именно как мечту воплощенную, ставшую реальностью во плоти материала.
Я спросила Владимира Фуражкина: «А что самое главное при строительстве дома для русского человека?». И он ответил мне со всей определенностью: «Это — добротность. Не важно, какой у человека достаток, у кого-то больше средств, у кого-то меньше, но, строя дом, он хотел бы, чтобы он стоял сто лет без всякой необходимости что-то в нем ремонтировать. Не знаю, наши морозы или суровый климат, или наш характер тому причиной — но ведь и прежде так было». Правда, наши предки дома мы любили и украшать — чего стоят только одни наличники!
Владимир Фуражкин любит кирпич и не является сторонником деревянных домов. Конечно, деревянная северная архитектура (он был в Кижах) на него произвела впечатление, но все же он полагает, что самым удачным его домом из дерева был тот, что построен из сухостоя. Тут уж сама природа потрудилась, чтобы дерево высохло, затвердело, выбелилось. Достаточно сдержанный в оценках, Владимир Фуражкин, рассказывая об этом доме, не мог не воскликнуть: «Сказка! А какой нежный аромат идет от этого дерева! Молодой лес издает сильный запах и многих он «душит», кажется чрезмерным. А вот в таком доме — запах дерева проявляется очень тонко».
Впрочем, архитектор настаивает, что каждый дом — индивидуален. И в каждом доме, сколько бы ни трудился профессиональный дизайнер, должен уже живущими в нем людьми создаваться свой неповторимый живой интерьер, свой дух дома, отражающий дух семьи, ее образ жизни и ее ценности. Жилье человека связано с его характером, психологией, и Владимир Фуражкин ничуть не скорбит, если в придуманные им интерьеры вносится некоторый хаос и беспорядок...
«Я, — говорит Владимир, — человек реальный. Когда-то мы все мечтали строить города, чтобы всех в них осчастливить. Не удалось всеобщее счастье. Но все же есть что-то очень привлекательное в том, чтобы все люди жили в своих домах. Я бывал во многих странах Европы. В Европе все скромно и просто: там нет нашего понимания капитальности жилья. Дома строят из кирпича. Но даже часто не озабочены отделкой фасада: бетон, кирпичи так и видны как положили кладку... На наш взгляд — вроде некрасиво. Но у них другая мысль: чтобы было удобно и дешево. Конечно, там проще: не нужна теплоизоляция дополнительная, а потому и расходов на материалы меньше. У нас тоже буквально за последние год-два ситуация изменилась: дома стали строить более скромные и более функциональные. И мне это кажется вполне разумным. Дворец должен быть дворцом. Гараж — гаражом. А дом — домом. Красота с роскошью не обязательно совпадают. Для кого-то идеал красоты более «тихий». Сдержанный. Архитектурный минимализм тоже может быть интересен».
Конечно, Владимир Фуражкин — прекрасный мастер своего дела, высокий профессионал. И еще он — художник, сочетающий реальность и фантазию, любящий смелые решения, обладающий исключительным опытом применения всего русского и мирового стилистического опыта в своей профессии. Правда, сам он говорит, что у него нет легкого абсолютного дара, какой был у Пушкина: «Вон Пушкин (смеется) за ночь «Онегина» написал... А я так не могу. Я — многотрудящийся».
Я всё допытывалась: какой же из его проектов самый главный, чем он дорожит? «Мой главный «проект» такой», — говорит он. И показывает фотографии четырех своих детей (младшей девочке — два годика), супруги Елены и своего дома. Дети, семья и красивый дом — вот они, те самые три чуда архитектора и дизайнера Владимира Фуражкина.
Капитолина Кокшенева
Три чуда архитектора Владимира Фуражкина
Три чуда архитектора Владимира Фуражкина