В последнее время о роли социальных сетей в жизни общества говорится немало. В них видят сразу всё: неподконтрольный «режимам» способ организации носителей протестной идеологии, непревзойдённое средство коммуникации и множество других вещей. При этом иногда возникают мнения, способные создать неоднозначные прецеденты в оценке тех или иных вещей.
20 июля в городе Аврора (штат Колорадо, США) 24-летний Джеймс Холмс ворвался в кинотеатр, где шел премьерный показ фильма «Темный рыцарь: возрождение легенды», разбросал гранаты со слезоточивым газом и открыл огонь по зрителям. Всего были убиты 12 человек, ранены более шестидесяти. Убийцу арестовали на выходе, когда он шел к своей машине. Сопротивления он не оказывал.
Впрочем, главным «событием» в ходе расследования и составления психологического портрета маньяка стало даже не то, что он вполне серьёзно отождествлял себя с антигероем комикса про Бэтмена, Джокером, и не исключительно грамотное минирование его квартиры, на обезвреживание которой сапёрам понадобилось более суток. Представителей американской Фемиды и штатных психологов поразил минимальный уровень присутствия Холмса в социальных сетях. По сравнению с этим обстоятельством все прочие подробности трагедии сразу отошли на второй план.
Прежде всего, это резко осложнило работу следствию. Сотрудники полиции в интервью сокрушались, что теперь им будет трудно понять мотивы содеянного и исследовать жизнь обвиняемого. Отсутствие Холмса в социальных сетях и блогах привело к тому, что огромное число пользователей, также неспособных представить столь парадоксальную для их образа жизни ситуацию, массово обрушилось с проклятьями на тёзок Холмса, в социальных сетях присутствующих. Которым, чтобы не утонуть в потоке обвинений, пришлось размещать на своих страницах объявления, вроде «я не тот Холмс, что стрелял в людей».
Резюме психологов и экспертов было весьма категоричным. Как сообщила доктор Морено из Университета Висконсина, от 95 до 98% людей в возрасте Холмса активно пользуются социальными сетями, что позволяет счесть это нормой поведения. Отказ же от использования интернет-сервисов оставшимися 2-5% молодых людей в возрасте до 30 лет, свидетельствует об их паранойе и депрессивности. И не менее. Впрочем, чтобы несколько смягчить столь радикальные заявления, комментаторы предусмотрительно добавляют — может быть так, что пользоваться соцсетями Холмсу мешала довольно сложная учеба, или его аккаунты все же существуют, но не привязаны к его настоящему имени.
Наиболее интересно, разумеется, не то, существуют ли у убийцы из Колорадо аккаунты в социальных сетях или нет. Изумляет другое — то, как неожиданно социальные сети, вместо «возможности» безграничного общения, превратились в «обязанность», невыполнение которых ведёт к самым нелицеприятным выводам о нарушителе негласно установленного порядка вещей. Почему-то ни у дипломированных психологов, ни у разъярённых сетевых пользователей, устроивших поиски убийцы с целью наговорить последнему гадостей, не возникло мысли о том, что человек может не быть вовлечённым в глобальный тренд виртуального процесса «поиска» таких же виртуальных «друзей» по целому ряду причин. Среди которых наиболее очевидная — ему это просто не нужно. В силу самых разных обстоятельств: например, рабочая загруженность или, наоборот, общее довольство течением настоящей жизни, избавляющее от необходимости утолять коммуникативный и сенсорный голод в псевдореальных пространствах.
При этом вряд ли получится спорить с тем, что социальные сети вместо средства, позволяющего с меньшими затратами и психологическими издержками налаживать общение, давно уже превратились в цель. Вряд ли у среднестатистического человека найдётся больше пары десятков знакомых, с которыми необходимо и возможно поддерживать постоянный контакт, следить за малейшими перипетиями их жизни, комментировать новые фотографии и реагировать на изменение статусов. А ведь количество «друзей» у пользователя с «нормальной» активностью исчисляется порой сотнями. Что, в свою очередь, позволяет некоторым исследователям влияния социальных сетей на психику говорить о феномене «сетевого эксгибиционизма», когда человек, в силу неких обеспеченных технологиями порывов, выбрасывает в Сеть (то есть, фактически, в никуда и везде) свои мысли, душевные переживания, фотографии, впечатления, страхи и надежды. И, одновременно, о паритетных желаниях «знакомиться» с кем угодно, как можно больше и как можно чаще.
Об остроте этой новой информационной природы зависимости говорит многое. В частности, реакция «населения» одной из российских социальных сетей, регулярно фигурирующей в скандалах с распространением порнографии. Когда стало известно о том, что по новым законам данному ресурсу может угрожать блокировка, наиболее преданные пользователи ответили на угрозу закрытия любимого места времяпровождения обещаниями устроить в стране революцию.
Если предварительный вердикт американских психологов будет воспринят серьёзно, то возникнет парадоксальная ситуация. Тогда стремление человека к сохранению той самой неприкосновенности частной жизни, о которой так много говорилось носителями так называемых «либеральных ценностей», будет считаться подозрительным и даже опасным, а добровольное раскрытие как можно большей информации о себе всему миру будет полагаться нормой, обязательной к выполнению.
Не только полиция и спецслужбы используют социальные сети для более эффективного решения своих задач. В конце концов, сервисы так называемых «личных» страниц действительно представляют собой подробнейшее досье на сотни миллионов жителей Земли, причём данные досье заполняются добровольно и с похвальной интенсивностью. И не воспользоваться данной информационной базой было бы странно. Но даже частные компании, при рассмотрении кандидатур на ту или иную должность, всё чаще обращают внимание как на наличие аккаунта в соцсети, так и на его содержимое. Отсутствие регистрации означает, что соискатель «что-то скрывает». Причём нередки случаи, когда на территории США от кандидата требовали предоставить и пароль к аккаунту, чтобы отдел кадров мог беспрепятственно ознакомиться со всеми нюансами жизни, вплоть до сексуальных и политических предпочтений будущего сотрудника.
Насколько отсутствие регистрации в социальных сетях говорит о банальном нежелании человека устраивать сеанс добровольного показа деталей собственной жизни всему Интернету, а в какой степени — о его «антисоциальном» характере и склонности к преступлениям? В последнее время нередко можно убедиться в том, что интенсивное использование чуть ли не всех существующих социальных сетей отнюдь не является гарантией добропорядочности пользователя. Именно соцсети являются в наши дни основной площадкой для тиражирования фото и видео событий и акций, которые никак не могут говорить о здравом уме их участников. Палитра тут богатая — от рисования разных непотребств в общественных местах до плясок в Храме Христа Спасителя.
Андрей Полевой
Социальные сети как критерий здоровья психики?
Социальные сети как критерий здоровья психики?