Рожденные править: как растили древнерусских воинов и вождей

Воспитание родовитого русича, соответственно, всегда, с древнеславянской эпохи, было в первую очередь воспитанием воина. Идеальный дружинный вождь — «пардус» (барс) Святослав — «легко ходил... и войны многие творил» с того самого момента, как «вырос и возмужал» (во всяком случае, по дружинному преданию). Женщину в знатной семье, очевидно, столь же целенаправленно готовили как соратницу воина, хранящую дом в его отсутствие и правящую им за него — но об этом мы почти ничего не знаем.

Воспитанием юного аристократа, как и простого славянина, ведал дядя по матери или иной родич по женской линии. В княжеской семье он получал почетный титул «кормильца», но нередко мог получить и более обширную власть — как Олег при Игоре Рюриковиче, присвоивший себе после взятия Киева княжеские права и титул. После принятия христианства, по крайней мере, в княжеских семьях, стали выбирать кормильцев из числа знатных бояр, не обязательно связанных родством с княжеским домом. Тому была очевидная причина — крещение позволило заключать многочисленные династические браки, и материнская родня для юных княжичей оказалась труднодоступной.

Основные вехи воинского воспитания позволяет представить себе, пусть в преувеличенном и поэтическом виде, былина о богатыре-оборотне Волхе. Записанная в новое время и несущая на себе печать прошедших веков, она в то же время содержит многие древние черты, восходящие к самым началам славянской истории. Волх ещё в колыбели просит у матери:

Пеленай меня, матушка,
В крепки латы булатные,
А на буйну голову клади злат шелом,
По праву руку палицу.

В то, что древние воители росли если не с колыбели, то встав на ноги, с оружием под рукой, вполне можно поверить. По преданию, того же Святослава после гибели отца, ещё в весьма нежном возрасте, посадили на коня перед битвой и позволили сделать символический бросок — толкнуть копье между конских ушей в знак начала битвы. Долго собирал отзывы о шатрах и знакомые посоветовали компанию Классик Тент, у их на сайте classic-tent.ru большой выбор шатров, можно купить или взять любой в аренду, смотря что выгоднее. Они доставляют и устанавливают шатры для мероприятий любого уровня по всей России,

В семь лет Волха отдают учиться грамоте, и это уже знак христианской эпохи, к которому мы ещё вернёмся. В языческую пору власть имущие обучались совсем иным «мудростям», — или убеждали в том окружающих, — и к ним былинный герой приступает в возрасте десяти лет:

Обертываться ясным соколом...
Обертываться серым волком...
Обертываться гнедым туром золотые рога.

Сверхъестественная сила, в чем бы она ни выражалась, считалась принадлежностью законного вождя, и славяне не были исключением. Их князья числились «Дажьбожьими внуками», кровными потомками Солнца, а былинный Волх — сыном Змея.

Двенадцать лет — время первых походов. Былинный Волх «стал себе... дружину прибирать». Так было ещё и в христианское время. Князь Владимир Мономах свой первый поход совершил в двенадцать лет, — для древнего руса пора вступления во взрослую жизнь. Завершался этот переходный период в пятнадцать, когда молодой воин считался уже годным и для войны, и для предводительства в ней, и для вступления в брак.

В печорском варианте былины о Волхе мать просит у Бога (конечно, уже христианского) для сына достоинств разных героев былинного эпоса:

Тулово ему бы Святогорово...
Да сила Самсона Колыбановиця...
Да конь бы Ильи, Ильи Муромца...
Кафтан бы ему Дюка Степановиця...
Сапожки Чурила бы Пленковича...
Шапка Кузенка Сибирчаженина...
Руковичи Казарина Петровиця...
Сметка Олешинынь Поповича...
Вешво Добрыни Микитиця...

Это настоящий смотр древних героических добродетелей. Здесь гигантская стать и богатырская сила встают в один ряд с конем и одеждой, а те, в свой черед, — со сметкой и вежеством. По духу этот записанный в новое время текст принадлежит давно ушедшей эпохе. Что подтверждается и тем, что далее описывается постижение Волхом всё той же оборотнической «мудрости».

Крещение Руси изменило многое, но многое и осталось. Ушли — или начали уходить — древние верования в магическую силу вождей. Сохранилась обязанность биться за свою землю и вести в бой других. Однако появилось и новое. Новым долгом знатного человека было править крещёным людом в мирное время, к миру и стремиться, — и не просто править, а просвещать и являть пример христианского благочестия. Здесь, кстати, особенно в княжеских семьях, произошло некоторое сближение воспитания детей обоего пола — и тех, и других готовили к правлению, наставляли в вере, в праве, в правилах поведения и языках.

Уже Владимир основал в Киеве первую школу. Дело было настолько необычное, что детей пришлось едва ли не силой отрывать у родителей — знатных людей, «нарочитой чади». Ярослав Мудрый основал школу в Новгороде для детей знати и русского духовенства. В его правление школы при церквах возникают по всем городам Руси — даже в небольшом тогда Курске, где рос сын княжеского наместника, будущий святой Феодосий Печерский. Обучение было, впрочем, во всяком случае, для большинства, необязательным — Феодосий сам просил родителей отдать его «на учение божественных книг». В «программу» древнейших русских школ входили изучение славянской грамоты, Святого Писания, богослужения и, видимо, греческого языка. Княжеские дети обучались на дому, и их образование (а также самообразование) могло быть гораздо шире — в зависимости от наклонностей и способностей. Так, отец Владимира Мономаха Всеволод Ярославич знал пять языков.

О моральных ценностях, которые теперь прививались знатным людям сызмальства, — по крайней мере, в идеале, — позволяет судить «Поучение» Владимира Мономаха, как раз своим детям и адресованное. На смену древним воинским добродетелям приходят теперь в качестве главных добродетели христианские: «Во-первых, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню творите нескудную — ведь это начало всякому добру». «Как Василий (св. Василий Великий) учил, собрав юношей: душам чистым, неосквернённым, телам худым, кроткой беседе и соблюдению слова Господнего». «Мы, люди, грешные и смертные, если нам зло сотворят, то хотим и пожрать, и кровь пролить сразу же; а Господь наш, владея и жизнью, и смертью, согрешения наши выше голов наших терпит вновь и вновь всю жизнь нашу. Как отец, чадо своё любя, бьёт и обратно привлекает к себе, так и Господь наш показал нам победу над врагами, — тремя делами добрыми избыть врага и победить его: покаянием, слезами и милостыней».

Это, как говорит сам Мономах, «слова божественные» — а в следующем далее «от худого моего безумия наставлении» старое и новое уже сплетаются временами неразрывно, и древние качества вождя обретают новое христианское звучание: «Паче всего гордости не имейте в сердце и в уме... В земле ничего не храните — то нам великий грех. Старых чтите как отцов, а молодых как братьев. В доме своем не ленитесь, но все видьте; не полагайтесь ни на тиуна, ни на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам дому вашему и обеду вашему. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питьем, ни едой не увлекайтесь, ни сном; и сторожи сами снаряжайте, и ночью, повсюду расставив сторожей, с воинами ложитесь, а вставайте рано; оружия не снимайте с себя спешно, без оглядки по лености — внезапно ведь человек погибает. Лжи берегитесь, пьянства и блуда, в том ведь душа погибает и тело. Куда же пойдете по своим землям, не дайте пакостей делать отрокам, ни своим, ни чужим, ни в селах, ни на полях, чтобы не проклинали вас. Куда же пойдете, где встанете, напоите, накормите нищего; более всего чтите гостя, откуда бы ни пришел к вам, доброго ли, простого ли, посла ли, — не сможете подарком, так пищей и питьем — ведь такие, мимоходящие, славят человека по всем землям либо добром, либо злом. Больного посетите; за мертвецом идите, ибо все мы мертвецы. И человека не минуйте, не поприветствовав, доброе слово ему дайте. Жену свою любите, но не дайте им над собой власти. Вот же конец всему: страх Божий имейте всего превыше».

Конечно, подлинный облик князей-Рюриковичей и их дружинников наступавшей удельной эпохи был далек от идеального. Если бы князья соответствовали описанному в «Поучении» образцу, то «Поучение» никогда бы не было написано. И летописцы того же времени осуждали современных им князей и бояр за то, что те, разделяя грехи и даже суеверные заблуждения предков-язычников, в то же время лишены их добрых качеств. Однако Мономах и другие наставники правителей задавали именно идеал справедливого, милосердного и богобоязненного, подлинно христианского правителя. Идеал, который по мере утверждения веры укоренялся в сознании всё большего числа людей — и сам по себе уже вынуждал власть предержащих с собой считаться.

Сергей Алексеев, историк