Российское общество в условиях смены политико-экономической системы и перспективы реализации концепции формирования регионального солидарного общества

Выступление сопредседателя Белгородского регионального отделения ВРНС В. В. Овчинникова на региональной научно-практической конференции «Солидарное общество: ценностные ориентиры и механизмы формирования».

Осуществленные в 1991-2013 гг. политические, социально-экономические и духовно-культурные реформы, преобразования и изменения в Российской Федерации по тем последствиям, к которым они привели, могут быть сравнимы с итогами наиболее значимых с исторической точки зрения революций и национальных модернизаций.

К сожалению, современная научная мысль России этот глубинный процесс качественных изменений российского общества рассматривает поверхностно, без глубокого анализа. Уточню: в расчет мы не берем замкнутые элитарные группы, научные направления, так называемый «междусобойчик ученых», который не имеет реального выхода на практику работы государственного аппарата и управленцев всех уровней — от столицы до самого обычного российского села.

Гигантское перераспределение собственности, свертывание целых отраслей экономики, кардинальное изменение в составе классов, страт, социальных групп, социумов, самый широкий и разношерстный набор идеологических платформ и площадок — все, что связано с тем, что классики «политической экономии» называли сменой формации, протекает в условиях глубинных противоречий. В различных научных трудах и общественно-политических публикациях приведено немалое количество иллюстраций последствий разрушения СССР и смены в Российской Федерации общественно-политического строя.

До сих пор продолжаются научные и около научные споры о том, что собой представлял советский строй, какой социализм построили советские люди и какой социализм был демонтирован в результате реформ, последовавших за перестройкой Горбачева. Иногда вопрос ставится еще резче: а был ли социализм построен в СССР? Между тем, не вызывает никаких сомнений, что в 1991-2013 гг. протекал и развивается процесс, который до настоящего времени не завершился, основным содержанием которого является превращение Российской Федерации из социалистического (с абсолютной собственностью государства на национальные богатства и средства производства) в капиталистическое государство, где национальное богатство, недра, средства производства принадлежат весьма узкому слою населения. Это фундаментальная компонента всех реформ, проводимых в стране. При этом ситуация принципиально иная. Государственная собственность перераспределяется в условиях, когда СМИ и Интернет широко освещают данный процесс, имеющий ключевое значение для социального мира в российском обществе.

Естественно, что речь идет не о капитализме времен буржуазных революций XVII в., когда, например, в Англии «овцы поедали крестьян», не о наступлении капитализма «по всему фронту», когда ради обладания землей и недрами прибывшие из Старого света в Новый «либералы, инакомыслящие — страдальцы за идеалы свободы» перестреляли миллионы человек коренного населения Северной Америки и Канады, не о временах Строгановых и Демидовых, когда ради превращения Урала в скважину «злата и изумрудов» рабочих в цене приравняли к крупному рогатому скоту.

Конечно, речь идет об индустриальном, постиндустриальном, технотронном обществах, где рыночная экономика по примеру США, Японии, Англии, Швеции и других стран, создает значительные мотивы для предпринимательства, инноваций, в целом для научно-технического прогресса, где развитые экономические отношения порождают сложнейшую структуру общества и требуют научно обоснованного социального управления. И самое главное — накоплен позитивный социальный опыт взаимодействия собственников и наемных работников. Этот опыт уже вбирает в себя и элементы коллективной собственности.

Имеем ли мы сегодня отчетливые представления о том, к каким последствиям с точки зрения структуры общества приводит строительство рыночной экономики в России? Не продолжаем ли мы рассматривать конструкцию российского общества с позиций устаревших и пропахнувших нафталином не ухватывающих основные законы современного этапа развития старых концепций и «классических школ»? Знаем ли мы российское общество, в котором живем?

Напомню, что многие десятилетия советские общественные науки обосновывали положение о том, что в результате «социалистических преобразований» сложилась «общность» советский народ, который включает в себя многочисленные рабочий класс в различных отраслях экономики, «дружественное ему» колхозное крестьянство и, наконец, «прослойку» — советскую интеллигенцию. Концепция «сближения города и деревни, умственного труда и физического», в случае реализации на практике, по мнению советско-партийных теоретиков и практиков, должна была привести к формированию социальной однородности советского общества. Это должно было обеспечить единую государственную политику в отношении «советского народа», а, следовательно, сконцентрировать все ресурсы государства на проведении стройной и единой социальной политики, применять «единые стандарты» для всех.

Зададимся вопросом: для советского государства решение такой задачи усложняло бы или упрощало социальное управление «однородным» обществом? Достигли бы партийно-советские управляющие главной цели — сделали бы жизнь людей счастливой? Чтобы ответить на этот вопрос, необходим какой-то «опытный материал», а его, к сожалению, нет! Скажем, надо было бы посмотреть на широкую практику совмещения профессий, когда бы тысячи комбайнеров по всей стране неделю убирали зерновые, а следующую неделю лечили людей, делали им операции, принимали у рожениц роды и так далее! Такого «опытного материала» нет, и, очевидно, с точки зрения ближайшего столетия его не будет.
Результатом обществоведческой путаницы стал, по сути, мировоззренческий тупик, который был охарактеризован краткой фразой одного из главных столпов советско-партийной системы 1970-х — начала 1980-х гг. Ю. В. Андроповым: мы не знаем общества, в котором живем.

Тогда, в условиях монополии советско-партийного обществоведения, в обстановке глобального «промывания мозгов», такой «пассаж» Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР, бывшего председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова означал признание, что власть, наконец-то, начала понимать, что есть «желаемое знание» об обществе, которое советско-партийное руководство строит, и есть его «реальное состояние», которое зависит от объективных, а не выдуманных в кабинетах законов общественного развития. В этом и была главная «нить Ариадны», которая и обрушила вскоре СССР и государственно-социалистический общественный строй. Его опора — рабочий класс и колхозное крестьянство вместе с трудовой интеллигенцией «родной строй» не защитили и не отстояли, он для них не был их сущностью и смыслом жизни.

Зададимся еще одним вопросом: а смогли ли после 1983 года, когда Ю. В. Андропов сделал вывод о незнании властью советского общества, теоретики и практики дать вразумительный ответ стране и миру, что же на самом деле представляет собой советское общество? Надо признать, что вплоть до 1991 года, до событий, повлекших за собой разрушение советской страны, были написаны тысячи томов самых разнообразных трудов, но ответ так и не был найден. Ибо, если бы было иначе, партийно-советская власть СССР смогла бы выбрать путь модернизации и преобразований, скажем такой, которым уже вот более тридцати лет идет и достаточно успешно Китай.

Но отличие СССР от Китая состояло в самом главном, ключевом и существенном: на вершинах власти СССР шла борьба двух весьма посредственных партийных выскочек — М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина, а Китаю провидение послало РЕФОРМАТОРА — Дэн Сяопина. Именно этот реформатор и ответил на вопрос, что собой представляет китайское общество после эпохи Мао Цзэдуна, и не ошибся в своем ответе, ибо его «реформаторские лекарства» привели к выздоровлению общества и дали огромный импульс для развития в будущем. Безусловно, процесс противоречий никогда не заканчивается, противоречия необходимо постоянно разрешать, чем в Китае, скажем, небезуспешно занимаются.

События 1991-2013 гг. в Российской Федерации усложнили проблематику изучения российского общества, ибо теперь к вопросу, что оно представляло собой до 1991 года, добавился другой: а что российское общество представляет собой в 2013 году? Перед кем и когда поставлена эта задача? Ответить на этот вопрос весьма сложно. Скажем, за последние двадцать лет глобальные изменения произошли в рабочем классе. Его количественный и качественный состав, структура претерпели фундаментальные изменения. Что уж говорить о колхозном крестьянстве или рабочих совхозов! Кардинальные сдвиги произошли в различных слоях интеллигенции. Все эти изменения касаются не только социального статуса, заработной платы, накоплений, но самое главное — отношения к другим социальным слоям, если хотите, классам, стратам, социумам.

Возник целый новый класс собственников. Его не завезли из неоткуда. Большинство наиболее богатых — люди, строившие «однородное социалистическое общество», где все должны были трудиться «по способностям», а получать «по потребностям». Появились предприниматели, которые вообще памятью и деятельностью не связаны с советскими временами. Много говорится о «среднем классе». Рождаются новые отрасли, где происходит конвергенция мысли и труда...

И еще раз акцентирую внимание на вопросе: а знаем ли мы современное российское общество, в котором живем? Почему же так важен нам правильный ответ на этот вопрос.

Убежден, что принятая правительством Белгородской области по инициативе губернатора области Е. С. Савченко «Стратегия формирования солидарного общества» имеет огромное значение для белгородцев, для всех, кто будет идти по пути его созидания, кто будет накапливать опыт строительства солидарного общества в других регионах.

Однако, следует иметь ввиду, что ключевую роль при формировании солидарного общества будет играть наше ясное и глубокое понимание того, что собой, представляет белгородское общество, какие его части и в какой взаимосвязи друг с другом находятся, какие противоречия рождаются, каковы основы для единства? И так далее и так далее. Будет ошибкой, если мы ограничимся старыми схемами и конструкциями, забыв, что ломаем и перестраиваем, модернизируем и превращаем в «современный капитализм» государственно-социалистическую систему всего только двадцать лет.

Только тогда, когда мы будем четко знать, какова реальная структура белгородского общества (конечно, и российского общества в целом), мы сможем понять, где будет осуществляться противодействие солидарности, соборности, взаимности. Именно эти «болевые точки» противодействия солидарности и должен будет преодолеть Общественный договор, как мощнейший политический, экономический, социальный, организационный и духовно-культурный механизм «снятия противоречий». Общественный договор — это, образно говоря, соглашение всех музыкантов симфонического оркестра, по всем вопросам его жизни. Скажем, по заработной плате дирижера и менеджера, ведущих музыкантов и начинающих, по тому, что из ста музыкантов не каждый «барабанит» или «трубадурит», а все подчиняются программе дирижера и следуют установленным законам... Вот именно на такой ноте и возникает солидарность.

Если мы под обществом «понимаем» не многообразный состав симфонического оркестра, а делегированных разными группами мастеров представителей, мы в формировании солидарности успеха не достигнем. Ведь понятно, что если какой-то скрипач получает по каким-то непонятным всем и не ясным для других скрипачей огромные бонусы — жди беды!

Общественный договор о формировании солидарного общества (его нельзя путать с различными договорами о взаимных обязательствах и мероприятиях по формированию солидарного общества) не может родиться раньше того, пока мы не определим, а кто и на каких условиях, с какими правами и обязанностями будет его подписывать? Что мы будем вместе делать в случаях форс-мажора и так далее, и так далее.

Для ученых и практиков, занимающихся проблематикой социального управления,- это серьезная пища для размышлений и научно-практических исследований. Благо, Белгородская область идет по пути формирования солидарного общества и наука в сопровождении этого процесса не должна отставать. А на ключевых направлениях, как это и требуется от науки, исследования ученых должны опережать движение, чтобы мероприятия всех заинтересованных сторон были результативными и эффективными.