Россия или США: кто уничтожит химическое оружие Сирии?

Дипломатический гамбит российского МИД, предложившего вариант нейтрализации химического арсенала Сирии, по праву можно считать образцом искусства.

Предложение России одновременно истребляет целый «мешок зайцев» — прежде всего, эффективность титанических усилий наших западных партнёров, методично формировавших из наличия химического оружия у Башара Асада casus belli, сводится практически к нулю. Руководство САР во всеуслышание подтвердило готовность ликвидировать свои химические арсеналы после присоединения к Договору о запрещении химического оружия, заработав себе несколько внешнеполитических очков и опровергнув образ несговорчивой тирании, любой ценой желающей сохранить возможность применять ОМП против населения.

Россия смогла продемонстрировать сомневающимся, что путь переговоров по-прежнему является наиболее результативным в случаях, когда стороны действительно стремятся к мирному урегулированию. Ну, а президент США Обама получил возможность со сравнительно приличным лицом выйти из тупика, в который загнал сам себя, пообещав начать войну в ситуации, когда начинать её было бы большой глупостью. Как всегда бывает после озвучивания удачной идеи, обнаружилось большое количество тех, кто думал об этом раньше. 13 сентября норвежское издание Verdens Gang со ссылкой на главу МИД Эспена Барта Эйде сообщило, что, оказывается, министры иностранных дел Норвегии и Швеции придумали план, который Россия выдала за свой. Так, Эспен Барт Эйде утверждает, что «эта идея родилась в северных странах. Я не могу сказать, что у нас было готовое решение, но очевидно, что мы некоторым образом на него повлияли». В интервью изданию Rzeczpospolita глава польского МИД Радослав Сикорский также уведомил о том, «что в ситуации с Сирией Польша принесла миру пользу».

Поспешил заявить о своей причастности к решению мировых проблем и президент Украины Янукович. 20 сентября в Ливадийском дворце Янукович сообщил, что Украина предлагает свою помощь в ликвидации сирийского химического оружия, поскольку «у нас есть опыт в решении подобных проблем. У нас есть мобильные установки, которые на практике показали свою эффективность. Мы готовы задействовать наших специалистов для скорейшего уничтожения химического оружия». Несмотря на аплодисменты, которыми эти слова были встречены собравшимися, они вызвали некоторое недоумение в экспертном сообществе. Общеизвестно, что Украина отправляет даже собственное ракетное топливо на переработку в Россию, не обладая необходимым потенциалом для деактивации вещества, которое хоть и является весьма токсичным, но не создавалось как специализированное боевое средство. Так же, как и не известно об украинских мобильных установках, имеющих практический опыт уничтожения химического оружия, за исключением широко распространённых комплексов КУАСИ (комплекс уничтожения аварийных специзделий), предназначенных для уничтожения отдельных снарядов малого калибра. Кроме того, запасы химического оружия, созданные в СССР, если и хранились на территории Украины, то в незначительных объёмах, а специализированные предприятия по его утилизации отсутствовали вовсе.

Несмотря на то, что заявление украинского президента является чисто политическим, задача уничтожения химического оружия Сирии весьма нетривиальна. Президент Сирии Башар Асад заявил, что процедура уничтожения займёт как минимум год и потребует инвестиций в размере от одного миллиарда долларов. Эту цифру и временные сроки мировые СМИ уже успели назвать выдуманными и обвинили сирийского президента в попытке затянуть время. Хотя Башар Асад вряд ли слишком промахнулся с оценкой временных и финансовых затрат на описанное мероприятие.

По разным сведениям, Сирия обладает от 1000 до 2500 тонн БОВ, что сложно считать единичными изделиями, и переработка такого объёма требует основательного подхода. Фактически, лишь два государства в мире — Россия и США — владеют технологиями, позволяющими утилизировать значительные объёмы химического оружия сравнительно безопасно. Сравнительно — потому что абсолютно безопасных способов деактивации специализированных боевых ОВ просто не существует. Эта работа всегда сопряжена с риском: например, в волгоградском проектном заводе «Гипросинтез» минимум один человек был награждён почётным знаком «За доблесть при хранении и уничтожении химического оружия».

Технологический процесс уничтожения химического оружия весьма сложен. Заводы по уничтожению ОВ должны сочетать в себе черты, одновременно, металлургического завода и медицинской лаборатории. Обычно никто не рискует брать на себя ответственность за перевозку химического оружия, и заводы по его утилизации строят непосредственно вблизи мест его хранения. Вряд ли случай Сирии будет исключением из правил. Отечественная и мировая практика демонстрирует, что добиться полностью безаварийной работы предприятий как химической промышленности, так и других отраслей, не представляется возможным. Объекты по уничтожению химического оружия — это новая отрасль производств, с новыми, недостаточно изученными технологиями, не имеющими аналогов в стране и за рубежом, исходным сырьем которых являются чрезвычайно токсичные и чрезвычайно опасные химические соединения.

Технологий уничтожения химического оружия (УХО) две: реагентный метод, предполагающий нейтрализацию химическим способом, и высокотемпературное сжигание. Специалисты США предпочитают сжигание, которое состоит из нескольких стадий. Химическое оружие (ХО) транспортируется с места хранения и попадает в специальное технологическое помещение, где автоматически, без участия человека, проводятся процедуры вскрытия боеприпасов и уничтожения ОВ. Обычно имеются четыре технологические линии, на которых разделяются части ХО и поступают в различные устройства для их сжигания.

Одна линия предназначена для сжигания тары, упаковочных материалов, которые соприкасались с химическими боеприпасами при хранении и транспортировке. Вторая предназначена для обезвреживания жидкого ОВ, которое предварительно выкачивается из химических боеприпасов. Третья — для обжига химических боеприпасов после того, как из них извлечено ОВ, что связано не только с контактом внутренней поверхности боеприпаса и ОВ, но и с тем, что при длительном хранении часть ОВ сгущается и полимеризуется, создавая сложности с полным извлечением вещества. Четвертая линия предназначена для уничтожения взрывчатых веществ, входивших в устройство химических боеприпасов, в тех случаях, когда боеприпасы имеют неразборную конструкцию.

Отделение взрывчатых веществ или ракетного топлива также осуществляется без участия человека, в специальном помещении, которое изолируется в случае нештатной ситуации. Помещение способно выдержать избыточное давление взрыва, а его аппаратура защищена от воздействия осколков и самого ОВ. Сжигание жидкого ОВ проводится следующим образом: ОВ из накопительной емкости поступает в первичную печь, в которой создается температура примерно 1500°С. ОВ являются термически неустойчивыми веществами и мгновенно разлагаются. Для увеличения времени пребывания продуктов разложения в зоне высоких температур и гарантированного уничтожения ОВ полученные газы из первой печи поступают во вторую, где создается температура примерно 1200°С. После второй печи газы направляются на очистку, где проводится их обезвреживание щелочным раствором, улавливаются твердые частицы и проводится доочистка отходящих газов на туманоуловителях и фильтрах. При выбросе отходящих газов осуществляется контроль содержания ОВ в них специальными датчиками. Стоит отметить, что именно сброс газов в атмосферу американскими заводами УХО регулярно вызывает протесты экологов и населения.

C 1997 по 2012 год — год завершения программы уничтожения химического ОМП, Соединённые Штаты ликвидировали 90% запасов ОВ. Перспектива остатка не ясна, поскольку программ уничтожения, действующих после 2012 года, принято не было. За это время появилась статистика, которая сообщает: средняя стоимость строительства одного объекта УХО со сжиганием составляет примерно 1 млрд. долларов, с реагентным методом — порядка десяти. Таким образом, сирийское правительство стоимость утилизации точно не завышает.

24300 тонн ОВ США уничтожали на девяти заводах в течении пятнадцати лет, таким образом выработка на один объект составила порядка 200 тонн в год. И обещание Башара Асада уничтожить имеющийся арсенал, который, минимально, составляет величину в пять раз большую — выглядит не просто жестом доброй воли, а чуть ли не стахановским подвигом. Российская технология базируется на реагентном методе — введением в корпуса боеприпасов специальных гидролизных смесей, которые очень быстро переводят отравляющие вещества в разряд безусловно токсичных, но уже не боевых веществ. Специфика работы также диктует необходимость практически тотальной автоматизации.

В герметично закрытых производственных помещениях в корпусах боеприпасов спецтехникой, исключающей выброс ОВ вовне, сверлятся отверстия. Затем внутрь вводится реагент, который переводит боевое ОВ в разряд так называемой реакционной массы. Боеприпасы с реакционными массами помещаются в специальные герметичные контейнеры, которые транспортируются в герметичный склад выдержки. Контейнеры, как и склад, максимально защищены от внутреннего взрыва — из-за химических реакций содержимое боеприпаса разогревается. Если происходит взрыв или утечка ОВ, контейнер и, на всякий случай, склад подвергаются дополнительной дегазации и детоксикации в автоматическом режиме. Через заданный промежуток времени реагентная масса извлекается из боеприпаса, и, в зависимости от ее типа, окончательно обезвреживается либо с помощью горячего битума с окисью кальция, либо высокотемпературной плазмы с последующим захоронением на полигоне остатков безопасных химикатов.

Российские заводы более технологичны и дают большую производительность — порядка 300 метрических тонн ОВ в год. При этом, предельно допустимая концентрация ОВ по российским нормам в сто раз более жесткая, чем в США, и выброс каких-либо ОВ за пределы завода принципиально исключён. По информации, имеющейся на данный момент, на помощь в ликвидации химического оружия в Сирию, кроме экспертов ООН, могут быть направлены военные из США, ряда европейских стран и России. Однако, когда встанет вопрос о том, чьи специалисты будут создавать и курировать мощности, необходимые для быстрой нейтрализации запасов ОВ Сирии — то ответ на этот вопрос практически очевиден.

Олег Головачёв