Россия и русские: самобытное историческое развитие на основе гуманитарного суверенитета

Русский народ исторически осуществил подвиг отстаивания своего суверенитета. Он всегда находил достойные ответы тем, кто его суверенитет рассматривал нелегитимным, успешно преодолевал различные стратегии наступления на него.

Англо-американский аналитик неолиберализма Дэвид Харви когда-то верно указал на такую характерную черту неолиберальной идеологии как неодобрение нации как таковой (1). Суверенное национальное государство, следуя известному японскому неолибералу Кеничи Омае, «стало неестественным, даже дисфункциональным образованием для организации человеческой активности и управления экономической деятельностью в мире без границ. Оно не представляет никакой истинной общности экономических интересов; оно не определяет никаких содержательных потоков экономической активности» (2).

«Стратегическое мышление — чрезвычайно мощное оружие, лазерный луч, который, если дать ему свободу, сотрет все границы и сформирует единое экономическое пространство, где люди смогут создавать новое, свободно конкурировать и потреблять лучшее из того, что производится в мире» (3). Все богатство человеческой деятельности сводится тем самым к экономической активности, которой препятствуют национальные границы. Национально-государственному суверенитету противополагается суверенитет потребления. Неолиберальные дискуссии о сужении компетенции национального государства в конечном итоге обосновывают делегирование его функций и, глубже, приватизацию исторической субъектности народа международным экономическим сообществом, мировой общественностью, а также транснациональными демократическими институтами — глобальной правовой государственностью.

В связи с этим резонно упомянуть о характерно неолиберальном проекте супранационального демократического государства (объединенного исключительно формальными демократическими принципами) Ю. Хабермаса, который непрерывно предлагается им (хотя и безуспешно) народам Европы (4).

Для Ю. Хабермаса неприемлемо субстанциалистское понимание народного суверенитета, так как таковое возводит концептуальные барьеры в вопросе о передаче суверенных прав наднациональным единствам. Заявив, что национальные государства должны перестроить исторически сложившиеся нации соотечественников в оторванные от истории и культуры космополитические демократические гражданские нации (основанные исключительно на юридически опосредованной солидарности чуждых друг другу граждан государства, характеризуемые отрывом культуры большинства от политической жизни), Ю. Хабермас логично перешел к проектированию космополитического государства с единым космополитическим народом. Интеграция такого народа, на его взгляд, обеспечивается юридически абстрактными формами политического участия и гражданского статуса, формально-демократической и формально-экономической коммуникацией, не насыщенной всем многообразием национальных, этнических, культурных и религиозных ценностей, напротив, через абстрагирование от них (5).

Современный исследователь творчества Ю. Хабермаса Н. М. Мотрошилова когда-то принципиально поставила вопрос: почему его дискурс не содержит темы России? Она вынуждена признать, что ясного ответа на этот вопрос для нее нет (6).

Между тем, умолчание о России в творчестве Ю. Хабермаса имеет принципиальное значение. Такое умолчание объяснимо из идеологических соображений. Сам факт существования России не только изобличает недостаточную разработанность понятийного аппарата Ю. Хабермаса, но и в какой-то степени выступает опровержением его абстрактных схем. На европейском же пространстве, где Ю. Хабермас желает видеть космополитическое государство, расположена огромная страна, совсем не склонная ни к построению ценностно, культурно, религиозно и этнически ненасыщенной космополитической нации, ни к признанию национального суверенитета анахронизмом, ни к моральному воодушевлению по поводу превращения в штат неолиберального государства.

Нетрудно показать, что цивилизационное пространство России оказывается несогласованным с неолиберальными канонами рациональности. Если следовать логике неолиберализма, то Россия просто обречена выглядеть некой аномалией.

Действительно, страна концентрирует немалые территориальные, природные, экономические ресурсы, является одним из великих технологических центров. С неолиберальных позиций, ей просто предначертано судьбой обратиться в космополитическое пространство. Казалось бы, гуманитарный суверенитет страны не должен был бы устоять под давлением столь насыщенного экономико-технологического базиса. Однако при всем том он не только устоял, но и продолжает определять вектор развития этого базиса.

Опыт России неопровержимо свидетельствует в пользу созидательного экономического и технологического развития на основе гуманитарного суверенитета. Последний не может быть увиден неким неестественным, дисфункциональным образованием, препятствующим экономической активности в мире без границ. Исходя из его принципов, определяется общность экономических интересов страны, конструируется стратегическое экономическое и технологическое мышление, формируется собственная мир-экономика.

Россия исторически развивалась как великое многонародное государство. Следуя неолиберализму, у нее были и есть все «шансы» обернуть собственное пространство в космополитическое. И здесь Россия приносит одни «разочарования». В серии исторических выборов страна демонстрирует волю идти путем развития, насыщенного самобытными цивилизационными принципами. Неолиберальная мысль вынуждена констатировать, что Россия — великий мир, упустивший свои «шансы». При всем его потенциале он не осуществил «прорыв» в пространство неолиберально понятой экономической и политической глобализации. Причем причины такой «неудачи» не могут быть объяснены исходя из принципов самой неолиберальной теории.

Сегодня уже установленным является факт развития неолиберализма под мощным воздействием идейного комплекса троцкизма, в атмосфере его ренессанса на Западе и в США. Нельзя забывать, что базовые теоретические постулаты неолиберализма разрабатывались левыми интеллектуалами (что, кстати, касается и Ю. Хабермаса). Еще задолго до Хабермаса Л. Д. Троцкий выступил с проектом создания наднационального космополитического государства (Соединенных Штатов Европы), так как развитие мировой экономики, на его взгляд, требовало упразднения границ.

В наследии Л. Д. Троцкого можно обнаружить широкий спектр неолиберальных идей. К ним можно отнести деление наций на демократические («подлинные») и имеющие фальсифицированный образ, концепцию перестройки наций в целях интернационального революционного процесса, теорию построения глобального сообщества через непрерывную цепочку революций, учение о неизбежном политическом объединении мира как отражении интернационального характера хозяйства и т. д.. Идеи Троцкого представляют собой систематизацию взглядов Александра Гельфанда (известного под псевдонимом «Парвус» (7). Последний развивал учение об уменьшении значения национальных государств и переходе политических процессов за рамки национальных границ в ходе превращения хозяйства в универсальную систему, о неизбежной интернационализации политических режимов как итоге втягивания народов в сеть мировой экономики.

Мы затронули имена Парвуса и Троцкого, так как неолиберальное видение России не исчерпывается умолчанием о ней, что можно условно назвать линией Ю. Хабермаса. Наряду с его подходом можно выделить и другой — восходящий к Парвусу. Парвус видел в России колоссальную политическую централизацию, выступающую, с его слов, угрозой миру во всем мире. Такая централизация препятствует интернационализации государственной и экономической жизни. В связи с этим необходимо разделить Россию на группу маленьких независимых государств. Линия Парвуса означает программу приватизации суверенитета Российской цивилизации, приватизации исторической субъектности русского народа (как народа миростроительного) международными экономическими и политическими структурами через демонтаж Российской государственности.

Л. Д. Троцкий возлагал большие надежды на Россию как звено в цепи мировой экономической и политической глобализации. Однако Россия отторгнула его проект в силу, говоря языком Троцкого, консервативного стремления к национальному порядку.

От Троцкого неолиберализм наследует определенную модель критики России (линия Троцкого). Страна видится неким «архаичным» очагом сопротивления «прогрессивным» трендам глобализации. При этом своими модернизационными прорывами она лишь камуфлирует имперскую государственность и цивилизационное строительство русского народа, которые безосновательно рассматриваются архаичными, ибо не воспринимают «передовых» моделей экономического и политического строительства, подразумевающих приватизацию национального и, шире, цивилизационного суверенитета супранациональными структурами бизнеса и политики.

Обозначенные утверждения подаются без логической аргументации. Остается неясным: каким образом, со слов неолибералов, архаичный народ осуществляет модернизационные прорывы? В силу чего объявленная неолиберализмом архаичной государственность обладает столь устойчивым характером? В сущности, если следовать понятийному аппарату неолиберализма, то предпринятый русским народом подвиг государственного и цивилизационного строительства придется признать крайне эффективным, хотя и необъясненным из неолиберальных стандартов мышления. Невозможность разъяснить успешность русского исторического проекта, безусловно, требует не эмоционально окрашенной бездоказательной критики, плавно перерастающей в информационную войну, а пересмотра самих неолиберальных теорий.

Опираясь на постмодернистскую мысль, утверждающую смерть разумного и свободного субъекта, неолиберализм формулирует свое понимание суверенитета. «Если отказаться от формирования понятий с точки зрения философии субъекта, то суверенитету не потребуется ни конкретистского концентрирования в нации, ни изгнания в анонимность конституционно-правовых полномочий. «Самость» организующей самое себя правовой общности исчезает в бессубъектных формах коммуникации...» (8). Таким образом, народный суверенитет поглощается анонимными наднациональными силами, что выступает для народа благом, ибо избавляет от бремени производить фикции (хотя остается необъясненным: откуда само это стремление к их воспроизводству и почему надо отказаться от философии субъекта?). С позиций неолиберальной идеологии, русские слишком увлеклись созиданием мнимой действительности.

Русскую нацию, на взгляд неолибералов, целесообразно перестроить в нацию (или нации) граждан, не связанные с «общностью судьбы, которую формируют общие корни, язык и история» (9). В космополитическую общность, «абстрактную, поддерживаемую правовыми средствами солидарность между незнакомыми людьми» (10). Безусловно, это будет сопровождаться ограничением государственного суверенитета. Зато открывается нешуточная «перспектива» — включение в глобальные политические и экономические образования, космополитический народ.

Если же не отказываться от формирования понятий с точки зрения философии субъекта (ибо для этого не представлено ровным счетом никаких оснований), то суверенитет остается воплощенным в свободном народе, объединенном общим культурным наследием, исторически выработанными формами жизни, причастием к политическим институтам и границам. Суверенитет не может быть отчужден в принципе, ибо это равнозначно замещению народа. Участие в осуществлении суверенитета не должно быть никем приватизировано. Легитимность государства обусловлена подлинным выражением жизни народа, объединенного коллективным самоосуществлением свободно выработанных форм жизни. Суверенное государство сегодня продолжает оставаться базовым инструментом самоопределения и самозащиты народа. Фикциями выступают именно бессубъектные политические и экономические силы, так как никакие транснациональные образования не упраздняют свободно и целенаправленно действующих через них акторов.

Русский народ исторически осуществил подвиг отстаивания своего суверенитета. Он всегда находил достойные ответы тем, кто его суверенитет рассматривал нелегитимным, успешно преодолевал различные стратегии наступления на него. Своей историей русские засвидетельствовали ценность суверенного развития. Опыт России неопровержимо свидетельствует в пользу созидательного и самобытного развития на основе гуманитарного суверенитета. Так стоит ли сегодня увлекаться неолиберальными теориями, которые провоцируют собственное прочтение в ракурсе вызова суверенитету народа?

Александр Посадский, профессор Смольного института (Санкт-Петербург), член Экспертного центра ВРНС


1.​ См.: David Harvey. Краткая история неолиберализма («A Brief History of Neoliberalism», 2005).
2.​ Ohmae K. The Rise of Region State // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. N 2.. p. 78
3.​ Кеничи Омае. Мышление стратега. М., 2007 г., с. 14.
4.​ См.: Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. — СПб.: Наука, 2001; Концепция Ю. Хабермаса формировалась через критический анализ учения Канта, подразумевающего союз народов. Вопреки Канту Ю. Хабермас проектирует не союз, а наднациональное государство народов с единым космополитическим гражданским обществом.
5.​ Конечно, стратегия Ю. Хабермаса относительно евроинтеграции далека от практического воплощения, что, тем не менее, не выступило стимулом для ее пересмотра мыслителем, а послужило указанием с его стороны на неэффективную и непоследовательную работу структур Европейского Союза. См.: J. Habermas. Ach, Europa. Fr. a. M., 2008; Habermas. J. Europa am Scheideweg // Handelsblatt. 17. 06. 2011. №116; Habermas J. Der Konstruktionsfehler der Währungsunion // Blätter für deutsche und internationale Politik. 2011. №5; Habermas J. Zur Verfassung Europas. Ein Essay. Berlin: Suhrkamp Verlag, 2011
6.​ См.: Мотрошилова Н. В. Юрген Хабермас: что происходит с Европой?// Современная, Европа. 2008. №4. С. 19-32.
7.​ Александр Львович Парвус (настоящее имя Израиль Лазаревич Гельфанд; 27 августа 1867, Березино, Минская губерния — 12 декабря 1924, Берлин) — деятель российского и германского социал-демократического движения, теоретик марксизма, публицист. См.: Хереш Э. Купленная революция. Тайное дело Парвуса. 2004.
8.​ Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001.// http://www.fedy-diary.ru/html/102012/18102012-01a.html
9.​ 10. Habermas J. 2001. Why Europe Needs a Constitution. New Left Review, №11.European Values Survey. 1999.