Реализации стремления стран и народов к самостоятельному развитию препятствуют не только внешние обстоятельства — скажем, процесс глобализации в его нынешнем виде. Конечно, его влияние, и немалое, ощущается, но суть проблемы сводится к неготовности правительств и элит, в том числе и в России, этот суверенитет создать и отстаивать.
Как это можно объяснить? Объяснение здесь, на мой взгляд, надо искать, прежде всего, в плоскости субъектного начала, сформироваться которому мешает отсутствие суверенности в духовной сфере. Немало поучительного по поводу причин и последствий ослабления культурной и национально-государственной субъектности мы находим в истории повторяющихся смутных времен на Руси и в России, одно из которых мы переживаем сегодня.
Изучая эти периоды, осмысливая их совпадающие алгоритмы и архетипы, мы ищем тот духовно-политический стержень, который обеспечил бы устойчивое, продолжительное восстановление и, в идеале, позволил бы в принципе не допускать скатывания в бездну разрушения государственного порядка и общественных устоев. Этот корень уходит основанием, как минимум, в историю России XIV — начала XV веков, когда в условиях сильнейшего политического и духовного противоборства под водительством преподобного Сергия Радонежского и его учеников определялись пути восстановления собственного русского культурно-исторического проекта.
Напомню, что речь шла не просто о преодолении последствий разрушения мира домонгольской Руси, как сегодня — разрушения советского проекта, а о понимании, что и существующий порядок обречен. Обречен вследствие, с одной стороны, расшатывания внешних опор этой власти и, с другой, — тех последствий, которые установленный порядок несет в себе и для самой этой власти, и для народа в целом. Всеобщий страх за свою жизнь, отсутствие уверенности в будущем, овладевшая людьми безграничная алчность и стремление выжать деньги из тех, кто находится ниже на социальной лестнице и неспособен защитить себя, порождаемые всем этим ненависть и вражда, усобицы, сотрудничество с внешними врагами России, другие многочисленные грехи, которые брали на душу русские князья и бояре — вот лишь малая толика тех страстей, в борьбу с которыми пришлось вступить преподобному Сергию Радонежскому.
Не те же ли пороки и страсти мы наблюдаем у русской элиты и в Смуту XVII века, и в начале XX века, и сегодня? В своей книге «Глобальное политическое прогнозирование» А. С. Панарин называл это ослаблением «духовно-религиозной вертикали», которая уступает место «утилитарно-прагматической горизонтали».
Но вернемся к преподобному Сергию. В своем духовном ответе на вышеперечисленные вызовы великий старец был и остается бесконечен, и разговор об этом в контексте современной православной антропологии был бы более чем интересен, но сегодня я хотел бы сказать о другом — о политической мудрости преподобного Сергия, в которой он конкретен и которая сводится к нескольким простым истинам, весьма актуальным для нашей страны в ее нынешнем положении.
Главную из этих истин, в моем понимании, можно сформулировать так: без духовной суверенности политическая и экономическая независимость невозможна и бессмысленна. Только почувствовав накопление в русском этносе энергии духовного самостояния и противостояния, с одной стороны, и ощутив в Мамаевом нашествии угрозу именно сохранению православной веры на Руси, с другой стороны, святой Сергий благословил Дмитрия Донского и его соратников на Куликовскую битву.
Но на чем основываются эта духовная суверенность, духовное самостояние? Ответ на этот вопрос дает второе великое поучение преподобного Сергия: правда Евангелия выше правды власти. «Возненавидь всякую власть, влекущую во грех!», — поучал великого князя Василия Дмитриевича ученик Сергия Кирилл Белозерский. Неся это слово русским князьям, Сергий Радонежский не просто способствовал преодолению их раздробленности и вражды, но указывал путь достижения такого состояния духа и воли, которое только и могло принести победу сначала над собой, а потом и над врагом, способствовать действительно общенациональному строительству на Руси. Именно на этих духовно-политических основаниях строился в смутное время XVII века подвиг священномученика Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси, который сначала пытался воспитывать русскую знать в духе патриотизма и верности Православной Церкви, осуждал внутреннее клятвопреступничество и внешнеполитическое предательство, а потом прямо призвал к осуществлению принципа самодержавия народа через создание и победу Народного ополчения.
В этой связи мне вспоминается активно цитируемая фраза одного из руководителей России наших дней: «Россия исчерпала лимит на социальные потрясения». Эта лукавая фраза. Она уводит внимание в сторону от сути проблемы. А проблема заключается в том, что Россия исчерпала лимит не на социальные потрясения, а на безответственность элиты. Будет в стране ответственная элита, не будет и социальных потрясений.
Надо сказать, что на протяжении русской истории понимание того, насколько для национально-государственного строительства значимы духовная суверенность, духовные основы жизни и деятельности, было довольно зыбким. Отсюда смуты, которые, как я уже говорил, периодически отбрасывали Россию назад, как это было в начале XVII века и в первые два десятилетия XX века. Объективный взгляд на историю говорит о том, что если они и были преодолены (во всяком случае, так считалось современниками), то не полностью. Степень преодоления зависела опять же от того, насколько всеобъемлюще и глубоко была продумана, сформулирована, осуществлена смысловая, духовная основа преодоления. За проявленные в середине XVII века неумение беречь единство православного народа и стремление к подчинению веры политическим замыслам мы получили Петра I, его реформы, синодальную систему и «отложенную» смуту начала XX века. Платой за неспособность найти для православия и русской культурно-исторической традиции в целом достойное место в новой доктрине переустройства страны после 1917 года стал ее перестроечный и последующий либерально-западнический развал.
Взглянем под углом зрения этих сюжетов из русской истории на сегодняшний день. Уже долгие годы страна остается в глубоком кризисе — прежде всего культурном и идейном. Производными от него являются кризисы в сфере экономики, демографии, экологии, других областях. На то, чтобы справиться с ними, у нас почти не осталось времени. Поэтому речь должна идти не столько о развитии или модернизации, то есть о процессах относительно долгосрочных, и даже не о возрождении России, что тоже требует немалого времени, сколько о преображении нашего народа и нашей страны.
Для этого необходима концентрация мощной духовной энергии, что, в свою очередь, невозможно без обретения властью и народом России внутренней установки на обретение духовной суверенности. В этом смысле, уверен, что сегодня наша страна нуждается не столько в подвиге Минина и Пожарского, сколько в подвиге преподобного Сергия и священномученика Гермогена.
Очень многое в сегодняшней политике и общественной жизни России представляется несовместимым со сформулированной мною выше установкой. Приведу некоторые примеры из той сферы, где это проявляется наиболее очевидно — сферы поведения нашей страны в международных делах. Начнем с внедренного в нашу внешнеполитическую доктрину тезиса о том, что внешняя политика России должна быть «прагматической» и оцениваться по тому, «способствует ли она улучшению жизненных стандартов». О чем, фактически, идет речь? Судя по всему, о том, что суверенные внешнеполитические решения России можно купить — купить за иностранные инвестиции, технологии, за благое расположение мировых финансово-политических кругов, на которых российское руководство в 1990-е годы замкнуло решение вопросов жизни нашей страны.
Несколько лет тому назад так формулировать коренной смысл внешней политики России осмеливались только Чубайс с Кудриным. Теперь это делает Президент Медведев. Следуя этой логике, нашим отцам и дедам было бы логичнее после Великой Отечественной войны пойти на поклон к США и вместо того, чтобы обеспечивать достойное место нашей страны в мире и не допускать диктата одного центра силы в отношении себя и дружественных СССР стран, думать о том, как «улучшать жизненные стандарты населения». Кстати говоря, такая «прагматическая» внешнеполитическая линия лишь с непродолжительными перерывами у нас и реализуется с 1985 года, но темпы роста жизненных стандартов почему-то не могут сравниться с тем, как они выросли в СССР с 1945-го по 1970-й годы.
Второй постулат современной внешней политики России, свидетельствующий об отсутствии духовной суверенности у его авторов, звучит так: «У нас во внешней политике нет никакой идеологии». К сожалению, это так и этим мы отличаемся не только от США и ЕС, но и от Китая, от Индии, от мусульманских и многих других стран. А ведь вопрос стоит следующим образом: либо мы духовно суверенны и готовы предложить миру свои идеи, либо заявленная Россией готовность нести «возросшую ответственность в мировых делах» означает согласие действовать во имя чужих и преимущественно недружественных России идей.
Еще более обезоруживающе звучит установка: «У России нет идеологических противоречий с Западом». Звучит она в условиях, когда мы вновь и вновь сталкиваемся с подтверждениями мысли А. С. Панарина о том, что в постиндустриальную эпоху вызов Запада выступает не столько как военное соперничество, сколько как угроза национальной идентичности в ходе тотальной вестернизации. Понятно, что и с Западом в целом, и с такими его частями, как, например, мировой финансовый интернационал, протестантские политики в США, европейские либералы или Ватикан, у России и русских, как и у других коренных народов нашей страны, есть серьезные, основополагающие мировоззренческие противоречия. И эти противоречия серьезнее противоречий политических, военных и экономических. Более того, именно они лежат в основе последних, и, не поняв этого, невозможно выстроить действенную политику как в условиях периодических витков противостояния, так и на этапах так называемых «перезагрузок».
В этой связи хотел бы подчеркнуть еще раз: экономическая и политическая независимость — это пустой звук, если у тебя нет независимости духовной, нет истинной веры, если ты не следуешь традиционной иерархии ценностей, если во главе угла у тебя не стоят интересы страны в целом и народа в целом, а не какого-то класса или какой-то корпорации. Можно изобретать множество изощренных рецептов защиты и продвижения интересов России на международной арене, в отдельных регионах или в тех или иных международных организациях, можно более или менее успешно проводить их в жизнь, но пока руководство нашей страны не обретет этого смыслового стержня и не начнет действовать в соответствии с ним, любые успехи, если они и появятся, будут тактическими, а стратегически мы всегда будем проигрывать.
То же самое можно сказать и о внутренней ситуации в России. Она не начнет серьезно меняться к лучшему, пока руководители страны, как писал Александр Сергеевич Панарин в уже упомянутой мною книге, не научатся выражать чаяния нового будущего и горизонты мировой истории не на языке западнического эпигонства, а на языке собственной духовной традиции, читать эту традицию в свете требований завтрашнего дня, делать ее основой своего проекта будущего. Важно иметь в виду, что сегодня целостная внутренняя и международная субъектность необходима России не только в отношениях с Западом, который и сам-то не особенно силен в этом плане, сколько в отношениях с набирающими мощь традиционалистскими Востоком и Югом.
Было бы непозволительным благодушием считать, что в этих регионах расположены только страны, с симпатией или, как минимум, нейтрально относящиеся к России. Там тоже немало тех, кто либо исконно относится к русской цивилизации как к оппоненту или конкуренту и сегодня готов воспользоваться ее слабостью, либо рассчитывал на Россию в борьбе за справедливый мировой порядок, но разочаровался или близок к тому, чтобы разочароваться в ней. В их числе могут легко оказаться и сегодня преимущественно дружески настроенные к России Иран, Китай, Индия, освобождающийся от диктата США латиноамериканские страны, ищущие свое место в современном мире страны Африки, стоит нам только окончательно изменить своей роли самостоятельного мирового игрока и реализовать установку на растворение России в Западе.
Между тем, правящий класс России, сформировавшийся в первой половине 1990-х, вновь демонстрирует свою неспособность ответить на исторический вызов времени и решать вопросы будущего страны исходя из ее долгосрочных, а не своих конъюнктурных интересов. Ее наглядным проявлением служит активно муссируемый околовластными пропагандистами тезис о необходимости стратегического союза с евроатлантической цивилизацией и даже вступления России в НАТО. Может быть, речь идет не о внешнеполитическом недомыслии, неспособности понять, что такой союз несовместим с ролью самостоятельного политического и цивилизационого полюса в мире, что он окончательно подорвет возможности лидерства России на пространстве бывшей Российской империи и СССР, осложнит отношения России с Китаем и исламским миром, другими крупными мировыми игроками? Может быть, сторонники этой линии не понимают, что она антагонизирует большинство граждан России? Думаю, что нет. Все это авторы данной доктрины понимают. Задумка у них другая: им нужна натовская военно-политическая поддержка, внешняя легитимность, чтобы обеспечить сохранение у власти тех либерально-прозападных сил, которые довели страну до ее сегодняшнего состояния. Ради этого они готовы пойти на вовлечение России в военные действия НАТО, чего неизбежно потребует стратегическое партнерство с альянсом и тем более — членство в нем. Ради этого они готовы и полностью открыть нашу экономику для западного капитала.
Последствия такого выбора мы наблюдаем в соседней Прибалтике, где благодаря помощи евроатлантистов вот уже второй десяток лет у власти удерживаются силы, не пользующиеся преимущественной поддержкой населения, доведшие свои страны до экономического коллапса, не обеспечившие своим гражданам возможности развития. А расплачиваются они за эту поддержку либо участием в военных кампаниях НАТО, либо ролью проводников враждебных России западных политических стратегий на пространстве бывшего СССР, либо передачей ключевых объектов национальной экономики в управление западным фирмам. Взаимопонимание, достигнутое между Д. А. Медведевым и латвийским президентом Затлерсом, атлантистом и русофобом, в ходе недавнего визита последнего в Москву, говорит о многом.
Мы не можем согласиться с тем, чтобы исторический выбор России сводился к следованию в фарватере Запада — будь-то сфера «рыночных реформ», «демократизация общества» или определение своей роли в современной мировой политике.
Несмотря на все перипетии рубежа веков и вопреки внутренним установкам и действиям большей части ее современного правящего слоя, Россия остается самостоятельным мировым центром силы и цивилизационного влияния. Это нам даровано Богом, и такому предназначению надо соответствовать. Поэтому наша задача сегодня — это делать то, к чему призывал А. С. Панарин: возвращать первенство духа над материей, ценностей над интересами, высшего над низшим. Или, другими словами, стяжать духовную суверенность на основе русской традиции и таким образом обеспечить выход России из очередной расшатывающей ее основания смуты.
Михаил Демурин
Опубликовано на сайте «Столетие» 18 марта 2011 г.
Правда Евангелия выше правды власти
Правда Евангелия выше правды власти