Поговорим о мирных днях Кавказа

Одни наши сограждане под влиянием современных событий считают, что Кавказ всегда был воинственным краем, где потоки крови соперничали с бурным течением Терека. Другие думают, что это земной эдем, природный рай, а горцы гостеприимны, как мало кто из других народов.

Еще сравнительно недавно Кавказ соревновался не в стрельбе и не в похищении людей, а в том, чей коньяк выдержанней, и чей шашлык лучше. Горнолыжные курорты Кабардино-Балкарии с новенькими, как с конвейера, турбазами и гостиницами, нарзанные источники в Кисловодске, растянувшиеся на десятки километров пляжи Большого Сочи, дома отдыха на мысе Пицунда и детские здравницы в Анапе — таким знал Кавказ каждый советский человек. Другой своей стороной он открылся россиянину недавно — бетонными блок-постами, домами, развороченными взрывами, бандитскими захватами людей в Кизляре, Буденновске и Беслане, работорговлей, ваххабизмом...

Кавказ разрывают крайности, противоположности, антагонизмы при вечном стремлении к мечте-гармонии, образец которой в самой природе — потрясающие по красоте горные пейзажи. Может, потому Кавказ столько и испытал на своем веку, что вершины гор в вечных снегах и цветущие равнины, водопады в бездонных ущельях и порожистые реки, два великих моря — Черное и Каспийское привлекали сюда с начала человеческой истории множество племен и народов, которые мечтали здесь поселиться. В Дагестане любят рассказывать притчу: будь-то бы Бог, когда расселял народы по Земле, зацепил свой хурджин (сумку-мешок) за кавказские скалы, порвал его, и в прореху высыпались все оставшиеся у него языки. Другая легенда сложена о Ноевом ковчеге, на котором люди, «многия языци», спасшиеся от всемирного потопа, пристали к армянскому Арарату, возвышавшемуся над бескрайним водным простором. Воистину, к кавказским горам нужно прибавить еще одну вершину — гору языков.

Всякое разграничение этносов здесь условно, границы — зыбкие, а традиции и обычаи во многом общие. Чем меньше народ, тем яростнее он борется за свою историю и будущность. Если один кавказец у другого спрашивает: «Ты откуда родом?», то в ответ всегда услышит название аула, каким бы маленьким он ни был. Вот почему местных жителей обижает прозвище «лица кавказской национальности», широко распространившееся в российских городах. Правда, столь же невежественен и дик его аналог — «лица славянской национальности».

В недавние времена, когда были популярны лозунги независимости и суверенитета, Расул Гамзатов остроумно заметил: «Я потерял независимость, когда сорок лет назад женился на Патимат, и об этом с тех пор не жалею». В каждой шутке, как говорится, имеется доля правды. И в словах поэта содержится намек на нынешнее положение народов Северного Кавказа: «женившись» на России, войдя в ее состав, большинство горцев об этом не жалеют и даже не вспоминают, когда и как это произошло. Более того, если прислушаться к мудрому слову в форме притчи или неожиданного высказывания, которые всегда на Кавказе по-особому ценились, то выясняется, что у сторонников разумного подхода к сложным политическим и межнациональным проблемам в запасе куда больше метких выражений и афористических высказываний, чем у доморощенных сепаратистов с их пустой националистической фразой. Даже языковой анализ проблемы вполне объективно показывает: на чьей стороне исторический народный выбор. Ну, кто из рьяных сепаратистов смог бы придумать формулу, которую в наше время любят повторять в горах: «Северный Кавказ добровольно не входил в состав России, но он добровольно из нее и не выйдет»?!

Конечно, если исходить из строго исторического знания, то процессы взаимоотношений наших народов сложнее, неоднозначнее (многие национальности Кавказа как раз добровольно вошли в состав Российской империи), но зачастую народная психология, которая «от земли», определяет для себя самое главное, и всей своей длительной эволюцией «пробивается» именно к такому смыслу существования: Кавказ был и останется российской территорией. Это — не выбор, это — судьба.

Русский народ по своим национальным качествам оказался кавказцам (и не только, понятно, им) гораздо ближе и родственнее, чем другие большие народы, соседствующие с ними. За тысячелетнюю историю у местного населения имелись возможности сравнить и сделать соответствующие выводы.

Безудержная вспыльчивость, анархические наклонности, «дикая вольность», как определял А. С. Пушкин, в кавказском характере всегда соседствовали с прагматизмом поступков, осторожностью в действиях, хитростью в делах. Кавказец умеет проявлять свои природные качества и таланты в двух, казалось бы, антагонистических ипостасях — в отчаянной храбрости воина и в меркантильной рассудительности торговца.

Крайности — скажите вы, но и в славянском характере немало черт, родственных горцам: удальство и лихачество, терпение и верность семье, природная сметка и крестьянская хитрость, оседлость и странничество. Русский и кавказец понимают друг друга без переводчика и даже в чем-то себя дополняют. Мы близки друг другу, как традиционные народы, консервативные по своим взглядам на окружающую жизнь, «притершиеся» друг к другу, семейные и родовые.

Наши психические и иные качества детерминированы окружающей природной средой. О большом значении понятия «простор» в русском мировосприятии писал еще академик РАН В. Н. Топоров: «Русский «простор» — это наиболее полное выражение всех свойств характера русского народа, его «пространной» (страннической) души, устремлявшейся на поиски царства, которое «не от мира сего». Для кавказца же определяющими в этническом плане стали горы. Стихийные проявления его человеческих качеств — от природных катаклизмов. «Дрожит Кавказ, — читаю в поэтическом тексте юбилейного сборника к 100-летию присоединения Грузии к России, изданного в Тифлисе в 1901 году, — от льдистых горных завалов, близ которых есть фирновые, снежные поля, куда от сотворения мира не ступала еще нога человеческая. Трепещет Кавказ от внезапных и страшных землетрясений, раздирающих лоно земли и повергающих в прах населенные места и области. Стонет и рыдает Кавказ от бурных и бешеных наводнений, смывающих моментально человеческое жилье и низвергающих вековые каменные громады, для того чтобы превратить цветущие, жизнерадостные уголки в царство пустыни, мертвого тления и гробовой тишины...» (Цитаты мной почерпнуты из редких книг, хранящихся в фондах Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинки). Я их изучал вместе с доктором исторических наук В. И. Десятериком и отбирал из них наиболее интересные страницы для сборника «Кавказ в сердце России», который вышел в издательстве «Пашков дом» в 2001 году. Весь 10-тысячный тираж этой книги целевым назначением был отправлен в Чечню для солдат и офицеров нашей армии).

Жизнь в горах очень тяжела, многотрудна, но зато горы — это природная крепость от врагов и захватчиков. Горец вынужден был забираться всё выше и выше, «к снегам у края стремнин», чтобы уберечь мирный покой своей семьи и своего рода. Он по своему характеру искал свободы. Так и русский человек уходил с семьей на Урал и в Сибирь, ища там воли, чтобы выжить на своем необъятном «просторе».

Но имеются и отличия. Русские — везде и всюду широкие люди по своей натуре. Кавказцы в «миру» производят такое же впечатление, но в своем кругу более замкнуты, держатся своих обычаев и традиций, их своеволие строго очерчено. Мы легко прощаем, отходчивы по характеру, не помним зла, горцы, в свою очередь, злопамятны, обидчивы, о чем говорит обычай кровной мести. Для русского земной мир временный, он мечтает о вечной жизни. Кавказец более прагматичен, он и дом свой строит крепче и надежнее. Русский простодушен, доверчив, кавказец не откажет себе в удовольствии обмануть его, наказав за ротозейство.

Сложно обрисовывать общее и частное в национальных характерах. Сложно еще и потому, что понятия «русский» и «кавказец» немного грешат абстракцией. У нас, что не город, то свой норов. Кавказ же настолько многонационален, что трудно вывести какого-то усредненного «кавказца», его этнические ветви произрастают от разных человеческих корней. «Кавказ — огромная академия со всевозможными естественными лабораториями, — писал первый русский этнополитолог В. Л. Величко в 1900 году, — открывающая наблюдателю и исследователю широкое поприще для самостоятельных выводов... Явления жизни и человеческие характеры на Кавказе чрезвычайно выпуклы, даже когда они, вместе с тем, сложны. Особенный интерес представляет сплетение, а иногда и полное совпадение вопросов национальных с социально-экономическими. Этой особенностью кавказской жизни обусловливается немалая трудность управления краем и контроля над работой местных органов власти...». Как будто сегодня сказаны эти слова!..

На Кавказе были поставлены множество вопросов и ни один из них не получил ответа до конца. Здесь много загадок, которые трудно отгадать. Много тайн, которые мало кому известны. «Котел народов» Кавказ всегда бурлит, всегда отсюда приходили и будут приходить «горячие новости». Райский край с поистине адскими проблемами.

С 90-х годов ХХ века заговорили чуть ли не о 400-летней борьбе кавказцев с Россией за свою свободу и независимость (даже президент Российской Федерации Борис Ельцин, подписывая позорные соглашения с Масхадовым, озвучил эту нелепую, непонятно откуда взявшуюся дату). Наши пропагандисты напряглись и выпустили контр- брошюру ученых Института российской истории РАН «Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны?» (1998 г.). Цифры на обложке большие, а знак вопроса маленький.

Лишний раз приходится наблюдать, как плохо мы знаем отечественную историю. Или — как нам не дают ее узнать объективно. В море свободной информации, на перекрестке всевозможных мнений крайне трудно получить элементарные сведения об истории русско-кавказских отношений. Электронные СМИ, которые всецело владеют вниманием общества, поверхностно освещают историческое прошлое народов, признают только конфликтные ситуации, для них вся жизнь Северного Кавказа сводится либо к терактам, либо к природным катастрофам. О том же пишут и газеты. Вакуум незнания заполняется разного рода домыслами и некомпетентными прогнозами, экстремистскими взглядами и конфронтационными суждениями.

Эскалация насилия и вражды ширится, задействованы уже все факторы: экономические и национальные, религиозные и исторические. Порочный круг очень трудно разорвать, ибо все в нем взаимосвязано. Экономическая отсталость Северного Кавказа ведет к конфликтным противоречиям в социальной сфере — безработице и низкому уровню жизни. На Южный федеральный округ приходится треть всего незанятого населения страны. Если по России в среднем на одну вакансию претендует в среднем 1,9 человека, то в Ингушетии — 103, в Дагестане — 66,8, в Кабардино-Балкарии — 13,3. Безработица толкает население к отчаянным протестам и поискам виновников своего тяжелого положения, среди которых национальный фактор — самый удобный, он на поверхности (здесь не обязательно искать врагов только среди русских, как раз это наблюдается в меньшей степени, кроме Чечни). То враждуют между собой, то замиряются осетины и ингуши, балкарцы и кабардинцы, черкесы и карачаевцы, грузины и абхазы, армяне и азербайджанцы...

Нет единства и в русском обществе по кавказскому вопросу, даже среди признанных властью авторитетов. А. И. Солженицын рассказывал, что по приезду в Россию он заявил Ельцину, что надо уходит с Кавказа, «всё — граница по Тереку!», но потом вынужден был признаться в глубокой ошибочности своего предложения.

Также видится неверным сведение всех нынешних коллизий на Северном Кавказе к терроризму. Террор, как известно, является следствием социальных и национальных противоречий, доведенных властью и обществом до открытых конфликтов, а отнюдь не их причиной. Это — больше актуальный политический термин. Поэтому простых разрешений конфликтных ситуаций с учетом генезиса русско-кавказских связей вообще не может быть. До лучших времен можно бы и «заморозить» кое-какие противоречия. Нам не дана пока возможность их развязать, в силу, прежде всего, социальных причин. И только постепенно, только эволюционно, действуя в нужном государственном направлении, можно достичь положительных результатов.

Вадим Дементьев