Подводный «Скиф» будет почти неуязвим

Многие СМИ распространили со ссылкой на газету «Известия» информацию о разработке и скорых испытаниях новейшего ракетного комплекса под названием «Скиф», предназначенного для РВСН РФ.

Так, по сведениям «Известий», в Белом море до конца июня начнутся заводские испытания новейшей баллистической ракеты «Скиф», разработанной совместно центральным конструкторским бюро «Рубин» (Санкт-Петербург) и Государственным ракетным центром имени академика Макеева (Миасс) по заказу Минобороны. Новое изделие будет способно находиться в режиме ожидания на морском и океанском дне, чтобы в нужный момент по команде переходить в активное состояние, производить автоматический пуск и поражать наземные либо морские объекты. Комментаторы указывали на очевидную выгоду такой концепции — закладка таких ракет в нескольких участках дна позволит в нужный момент поразить стратегические цели противника без привлечения подводных лодок.

Опускать ракету на дно будет подводная лодка «Саров», специально переделанная для испытаний «Скифа». В носовой части «Сарова» установлены торпедный аппарат увеличенного диаметра (около 1 м) и специальные балластные цистерны, которые должны компенсировать вес сброшенной ракеты и помочь лодке сохранить устойчивость. В Государственном ракетном центре имени Макеева в городе Миасс «Известиям» подтвердили, что ведут работы по изделию с индексом «Скиф», но не стали раскрывать подробности проекта. В ЦКБ «Рубин» своевременно прокомментировать планы по дальнейшей работе по ракете «Скиф» отказались, сославшись на гостайну.

Нестандартные подходы отечественных военных разработок давно превратились в своеобразную «визитную карточку» русских оружейников. Такую изощрённость порождает масса обстоятельств, среди которых главное — разные весовые категории России и потенциального противника. Военный бюджет США в 2012 году составил 662 миллиарда долларов, совокупный бюджет НАТО — 850 миллиардов. Средства, которые выделяет на оборону Россия, в десять раз меньше, чем у США, — 60 миллиардов долларов. Очевидно, что если не получается брать количеством, то необходимо побеждать качеством. В том числе, качеством идей, теми самыми «ассиметричными ответами», которые впервые упомянул в 2007 году Владимир Путин в качестве реакции на развитие американской системы ПРО.

В военном противостоянии на стратегическом уровне можно привести немало примеров борьбы качества идей и количества ресурсов. Вроде приказа «О создании подвижного боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК) с ракетой РТ-23», подписанного 13 января 1969 года. По замыслу разработчиков, БЖРК должен был составлять основу группировки ответного удара, поскольку обладал повышенной живучестью и с большой вероятностью мог уцелеть после нанесения противником первого удара — Советский Союз мог похвастаться исключительных размеров сетью железных дорог, а внешне поезда БЖРК ничем не отличались от мирных соседей. К середине 1988 года было развернуто пять полков (всего 15 пусковых установок, четыре — в районе Костромы и один — в Пермской области). Составы находились на расстоянии около четырёх километров друг от друга в стационарных сооружениях, а при заступлении на боевое дежурство составы рассредоточивались на значительной территории, на дистанции до полутора-двух тысяч километров.

Естественно, качественно новые идеи требуют для своей реализации значительных интеллектуальных ресурсов, поскольку проблемы также формируются новые, не имеющие готовых решений. Нужно было разместить межконтинентальную баллистическую ракету в железнодорожном вагоне, при том, что ракета с пусковой установкой весит более 150 тонн. Железнодорожный состав с такой нагрузкой должен ходить по общегосударственным путям Министерства путей сообщения. Помимо задач, которые создавала масса, необходимо было обеспечить безопасность её передвижения — заказ предусматривал расчётную скорость состава до 120 км/ч. Реализовать решения, позволяющее выдержать пуск, не разрушив сам состав и железнодорожное полотно, и множество других вещей. В радиусе 1500 км от мест базирования БЖРК были проведены совместные с Министерством путей сообщения мероприятия по замене изношенного железнодорожного полотна: уложены более тяжёлые рельсы, деревянные шпалы заменены на железобетонные, выполнено укрепление насыпей более плотной щебёнкой.

Высочайшая скрытность БЖРК — превосходящая даже мобильный «Тополь-М», значительное число боеголовок, которыми бы пришлось их поражать в случае войны и неспособность повторить успех советских разработчиков привели к тому, что в межгосударственных соглашениях периода распада СССР, их уничтожению было уделено особенное внимание контролёров НАТО. Тем не менее, времена меняются, и 23 апреля 2013 года заместитель министра обороны Юрий Борисов заявил о возобновлении Московским институтом теплотехники (разработчиком ракет «Булава», «Тополь» и «Ярс») опытно-конструкторских работ по созданию железнодорожных ракетных комплексов БЖРК нового поколения.

Концепции получения превосходства над противником за счёт ассиметричных решений затрагивали не только маскировку средств первого или ответного удара на земле. Их разрабатывали как в США, так и в СССР, и изучение процессов принятия мер и контрмер действительно увлекательно. Причём достаточно очевидно прослеживается, кто был намерен нападать, а кто — защищаться.

Еще в 1948 г. Вальтер Дорнбергер, бывший немецкий генерал, руководивший производством ракет «Фау-2», а после войны работавший в США, выдвинул идею размещения атомной бомбы на околоземной орбите. В 1952 году был представлен проект боевой орбитальной станции, состоящей из пилотируемого командного поста и обращающегося по той же орбите хранилища ядерных боезарядов. При приближении к цели, по команде с пункта управления, боеголовки с летящего хранилища должны были тормозиться и входить в атмосферу, после чего догоняющая их станция осуществляла бы точное радионаведение зарядов на цель.

Основным преимуществом «орбитальных бомб» было минимальное время достижения цели после схода с орбиты. Если МБР для полета на межконтинентальную дальность требуется до 40 минут, то орбитальный заряд достиг бы цели через 5-6 минут после торможения. Тем не менее, недостатки были очевидны — свободно летающая на орбите боеголовка могла поражать цель только во время пролёта над ней, со значительными интервалами. Система, таким образом, оказывалась более пригодной для нанесения спланированного первого удара, чем для возмездия — предсказуемость траектории полёта гарантировала уничтожение станции силами агрессора, решившегося на нападение и обязанного устранить возможности жертвы для ответного удара.

Экономика также не вызывала оптимизма. Расчёты показали, что создание системы орбитальных бомб обойдется в 20 раз дороже аналогичного по возможностям парка МБР. 17 октября 1963 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию 1884, призывающую все нации воздержаться от выведения на орбиты вокруг Земли или размещения в космосе ядерных вооружений или любых других видов оружия массового уничтожения. Заместитель министра обороны США Росуэлл Джилпатрик еще в сентябре 1962 г. заявил, что США «не имеют программы размещения какого-либо оружия массового уничтожения на орбите... Нет сомнения, что США или СССР могли бы поместить термоядерное оружие на орбиту, но такое действие просто не является рациональной военной стратегией ни для одной из сторон в обозримом будущем».

Однако, рационализм появлялся при очередном нестандартном подходе. Который не затрагивал решение ООН и был вполне реализуем на практике. 9 мая 1965 г. на военном параде в Москве были продемонстрированы новые МБР УР-200. Их появление на Красной площади комментаторы описали так: «Они родственны ракетам-носителям, которые надежно выводят в космос наши замечательные космические корабли, такие как «Восход-2». Для этих ракет не существует предела досягаемости. Главным достоинством ракет такого класса является их способность поражать вражеские объекты буквально с любого направления, что делает их по существу неуязвимыми для средств противоракетной обороны«. На параде в ноябре была озвучена дополнительная порция информации: «Это орбитальные ракеты. Боевые заряды орбитальных ракет способны наносить внезапные удары по агрессору на первом или любом другом витке вокруг Земли».

Дальнейшие испытания сомнений не оставляли. Стартующие с Байконура орбитальные ракеты Р-36орб (8K69) выходили на очень низкие орбиты с апогеем около 250 и перигеем 140-150 км и наклонением от 49,6 до 50 градусов, причём в официальном извещении о запуске отсутствовало указание периода обращения по орбите — то есть, полёт должен был завершаться до окончания первого витка. Траектория полета пересекала восточную часть Сибири, центральную часть Тихого океана, оконечность Южной Америки и Южную Атлантику и затем через Африку и Средиземноморье возвращалась на территорию СССР, давая возможность после первого витка приземлиться недалеко от места старта или в районе Капустина Яра.

3 ноября 1967 г. министр обороны США Роберт Мак-Намара объявил, что эти запуски, по всей видимости, представляют собой испытания советской системы «частично-орбитальной бомбардировки» (Fractional Orbital Bombardment System, сокращенно FOBS), предназначающейся для нанесения ракетного удара по США не по кратчайшей баллистической траектории через Северный полюс, а с наименее ожидаемого и наименее защищенного южного направления. Поскольку ракеты не оставались в космосе, то решение ООН их не касалось. Оно запретило размещение ядерного оружия на орбите Земли, однако не охватывало системы, позволяющие доставить это оружие на орбиту. Долгоиграющие итоги советской идеи известны — необходимость ввода в эксплуатацию США спутниковой системы раннего оповещения, фиксирующую ракеты не на подлете, а уже в момент старта, такую же глобальную систему ПРО, которая создаётся и поныне. В 1979 году был также подписан договор ОСВ-2, в который было включено положение о запрещении частично-орбитальных ракет.

В море советским подводным лодкам, которые становились всё менее и менее шумными, США пытались противопоставить систему SOSUS (SOund SUrveillance System), которая представляла собой сеть расположенных на дне Атлантики от американского мыса Нордкап до Великобритании гидрофонных массивов, позволявших прослушивать шумы подводных лодок. Система была эффективным средством обнаружения атомных подводных лодок ВМФ СССР 1-го и 2-го поколений. Появление подводных лодок 3-го поколения резко уменьшило дальность и точность обнаружения. При испытаниях в 1990 году предполагаемые координаты подлодки образовали эллипс размером 216 на 90 километров, причём параметры шума были заведомо выше тех, которые присущи активным российским подлодкам новых типов.

Идея размещения баллистической ракеты на дне выглядит привлекательно, но имеет ряд видимых трудностей для своей реализации. Возможно замаскировать пусковой контейнер, сделав его невидимым для средств магнитного обнаружения. Однако, замаскировать саму подлодку, которая будет доставлять контейнеры к точке постоянного нахождения, куда труднее. Тем более, что давление воды будет создавать определённые границы, и размещать пусковые контейнеры получится лишь на глубинах, которые не угрожают нанести повреждения изделию, что сужает районы их возможного базирования. Необходимо будет также проработать технологию контроля состояния, перезарядки, и, при нужде, безопасного извлечения «Скифа» с глубины.

Хотя нет никаких причин утверждать, что «Скиф» — именно то, что утверждает большинство СМИ: ракета, доставляемая к месту базирования подводной лодкой и находящаяся в режиме ожидания команды на старт на дне моря. С одинаковым успехом это может быть всплывающий на поверхность транспортно-пусковой контейнер для обеспечения пуска крылатых ракет или подводный контейнер, проходящий некоторый путь до цели под водой с последующим пуском крылатой ракеты по наземной цели. Тем не менее, можно быть практически уверенным в том, что изделие «Скиф», испытания которого состоятся до конца июня, станет очередным примером ассиметричного решения военно-политических задач.

Олег Головачёв