Оптинский отшельник: китаист, гражданин, ученый

Имя Александра Николаевича Виноградова — кандидата юридических наук, почетного вольного общника Императорской Академии Художеств, члена-сотрудника Императорского Русского Археологического общества, члена Российской духовной и дипломатической миссии в Пекине, иеромонаха Алексия — нашим современникам известно мало. Однако перед нами — личность удивительная и уникальная.

Он родился в 1847 году в селе Чамерово Весьегонского уезда Тверской губернии в семье потомственного священника-миссионера. С 1859 по 1867 учился в Петербургской духовной семинарии, где, по дошедшим сведениям, сумел своими феноменальными способностями удивить ректора и даже своего собственного отца. По окончании семинарии ему предлагают остаться в ней в качестве помощника наставника преподавателя живописи и рисования. Но душа жаждет знаний, и молодой Александр поступает в Духовную академию. Здесь, видно, что-то не сложилось и, фактически так и не проучившись ни дня, он уходит в Московскую Духовную семинарию преподавателем живописи и рисования. Активно занимаясь исследованием церковной архитектуры и иконографии, Александр Николаевич создает новый учебный курс — церковную археологию. Однако начальство семинарии отказалось ввести предложенный им курс, чем, судя по всему, очень обидело честолюбивого, знающего цену своим талантам, молодого преподавателя. Он уходит из семинарии и поступает в Демидовский юридический лицей в Ярославле — среднее юридическое учебное заведение. Здесь будущий иеромонах защитил диплом по теме «Весьегонская писцовая книга XVII века» и получил звание кандидата юридических наук (звание это, правда, не соответствует своему нынешнему эквиваленту).

В 1875-1876 годах Виноградов исполняет обязанности аудитора-наблюдателя за производством военно-судебных дел в 5-м Гренадерском Киевском полку, продолжая заниматься церковной археологией и иконографией. В 1876 году за реферат «Краткие сведения о деревянных старинных храмах Весьегонского уезда и некоторых при них достопримечательностях, также курганах и насыпях по Весьегонскому уезду Тверской губернии» А. Н. Виноградов избирается членом-сотрудником Археологического общества с правом участвовать в его заседаниях. На следующий год за рукописный сборник русских и карельских песен Весьегонского уезда Тверской губернии он избирается членом Географического общества.

Работая не только в тиши кабинетов, но и на раскопках курганов, молодой ученый впервые сталкивается со следами татаро-монгольских и литовских походов на Русь, находя в раскопах как монгольские, так и китайские монеты. Судя по всему, именно они и пробудили в нем интерес к Востоку, переросший затем просто в страсть. О широком подходе Александра Николаевича к предметам его увлечения говорят его же слова: «Археология для меня... немыслима без истории искусства, религии, литературы, нравов и обычаев не одного народа русского, но в связи и в сравнении с культурой и цивилизацией других народов».

В Тверской, Ярославской и Новгородской губерниях он продолжает изучать деревянные церковные памятники — уникальное сокровище истории и культуры Руси. Практически одним из первых русских ученых Виноградов обратил внимание на исчезновение памятников деревянного зодчества, в связи с их обветшанием, предложив создать коллекцию видов, планов и чертежей исчезающих шедевров. Им было написано учебное пособие для подготовки реставраторов, подготовлен курс публичных лекций для привлечения к этой проблеме общественного мнения. Однако поддержки Виноградов так и не получил — не те времена были. Общественное мнение уже мало интересовалось памятниками архитектуры, в фокусе пристального внимания находилась политика.

В 1879-1890 годах А. Н. Виноградов все больше и больше увлекается Востоком. В 1880 году Александр Николаевич решает в качестве православного монаха-миссионера отправиться с Российской Духовной миссией в Пекин. Приняв постриг и имя Алексий, он был рукоположен в сан иеромонаха и получил золотой наперсный крест миссионера. В ноябре 1881 года приехав в Пекин, он начинает усиленно изучать иероглифику. Через три года русский монах настолько хорошо разбирался в иероглифах, что под руководством начальника миссии Амфилохия Лутовинова принимает участие в переводе православных церковно-служебных книг на китайский язык. За этот перевод Синод преподал отцу Алексию благословение и определил его «быть после начальника старшим членом миссии». К достижениям его на поприще миссионерства относится также сооружение православной церкви для обращения местного населения.

К этому времени отец Алексий уже известен среди китайцев как А Шэн-Фуин. Он активно продолжает изучать иероглифику, удивляясь «живучести китайского языка», собирает коллекцию буддийских танка (икон), рукописей, картин, книг, скульптур. Однако не только православная миссия действовала в Поднебесной, отец Алексий внимательно изучает и осваивает опыт западных христианских миссий, католических орденов, очень давно обосновавшихся в Китае для обращения местного населения в свою веру. Как результат — публикация первой научной работы отца Алексия «Исторический очерк западных христианских миссий в Китае». Занимался он также изучением судеб евреев в Китае. Это исследование вошло затем в его книгу «История Библии на Востоке».

Общаясь непосредственно с местным населением, проникаясь его проблемами и изучая культуру, главное для миссионера отец Алексий видит в изучении разговорного и литературного языка, включая различные диалекты. А вместе с тем миссионер в Китае, по его мнению, должен в совершенстве знать европейские языки, маньчжурский, монгольский и тибетский.

Сильнейшие нагрузки приводят к тяжелой болезни, и в 1887 году отец Алексий возвращается в Россию. По дороге, несмотря на болезнь, он не прекращает своей деятельности: находясь проездом в тогдашней столице Монголии Урге, ученый монах рисовал картины для русского консульства, проезжая Сибирь, собирал сведения о церковном деревянном зодчестве в этом крае. Прибыв в Киево-Печерскую лавру, куда его направило на излечение начальство, отец Алексий из-за нехватки нужных ему для работы материалов был вынужден обратиться к митрополиту Киевскому и Галицкому Платону, отправлявшемуся в Петербург, и тот берет ученого в свою свиту. Так, в ноябре 1888 отец Алексий поселяется на подворье Киево-Печерской лавры на Васильевском острове.

Здесь начинается самый плодотворный период в жизни иеромонаха-китаеведа. Часть своей коллекции — грамматические таблицы, рисунки, скульптуру, фотоальбом с видами Пекина отец Алексий преподнес в дар Академии художеств и был удостоен звания Почетного вольного общника Академии. Его приглашают на выступления перед востоковедами, архитекторами, художниками. В это же время выходит его основной труд — «История Библии на Востоке» (ч. 1). Это поистине энциклопедическое исследование по китаеведению. Отец Алексий исследует и историю несторианства, иудаизма и мусульманства в Китае, пишет о даосизме, конфуцианстве, буддизме, о развитии этих религиозных мировоззрений, об их этике. В приложении к этому труду издаются отдельные работы под одним общим названием «Китайская библиотека и ученые труды члена Императорской Российской Духовной и Дипломатической миссии в г. Пекине или Бэй-Цзине». Это сборник статей по истории русского и европейского китаеведения, каталоги и переводы книг, статьи по китайскому языку и музыке.

Еще один его труд назывался «Древне-патриархальные династии царей Ассуро-Вавилонии и Персии, Китае, у евреев и магометан». Здесь отец Алексий сравнивает системы летоисчисления у китайцев и народов Ближнего Востока. Продолжая изучать Китай, он не забывает и о России. Так выходит теперь уже последняя, самая полная работа о русских деревянных храмах — «Памятники деревянного церковного зодчества в епархиях Новгородской, Тверской, Ярославской, Иркутской и Красноярской XVII и XVIII веков».

В те же 90-е годы выходит и трехтомная «История Английско-Американской Библии». В этом труде на колоссальном объеме источников дается подробнейшая картина появления и развития Библии на английском языке, приводятся различные варианты ее переводов и толкований, описание различных христианских сект и библейских обществ. Святейший Синод, библейские общества, русские и иностранные ученые высоко оценили труды отца Алексия. За «Историю Библии на Востоке» и «Древне-патриархальные династии царей Ассуро-Вавилонии и Персии, Китае, у евреев и магометан» по представлению обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева в 1893 году он удостаивается царской благодарности. Его награждают наперсным (нагрудным) Кабинетным крестом Его Величества. 10 декабря 1895 года монаха-китаеведа приняла императрица Александра Федоровна, поблагодарившая его за ученые труды.

Казалось бы, можно успокоиться и почивать на лаврах, занимаясь обработкой и дальнейшими исследованиями собранного материала. Но ученому миссионеру не сидится на одном месте. Он хочет собрать новые материалы для второй части своей «Истории Библии на Востоке» и в 1895 году снова уезжает в Китай. Не давая себе ни минуты покоя, неутомимый исследователь изучает, переводит китайские трактаты по архитектуре и живописи, продолжает собирать свою коллекцию и вместе с тем не забывает о службе, произнося напутственные слова для русских моряков. Но организм не смог выдержать таких нагрузок. Через два года тяжелейший психический срыв привел к длительной болезни, заставившей его навсегда покинуть Китай. Синод отправил больного иеромонаха-китаеведа в Оптину пустынь, где он оставался до самой своей смерти в 1919 или 1920 году.

Отцу Алексию была предоставлена отдельная келья и масса свободного времени для занятий китаеведением. Ему удалось перевезти в монастырь свою огромную библиотеку по востоковедению, которую он успел собрать за все это время. Все двадцать лет до самой своей смерти «оптинский отшельник» занимался исключительно научной деятельностью и еще живописью. Эти годы упорной работы и дали тот огромный архив рукописей и документов, который так до сих пор и пребывает в безвестности. В Оптиной пустыни им была подготовлена к печати вторая часть «Истории Библии на Востоке» и обобщены материалы для третьей части. В архиве также сохранилась рукопись приложения к первому тому.

Отец Алексий перевел на русский язык лучшие европейские учебники грамматики китайского разговорного языка, снабдив их своим комментарием с переводами из классических текстов, составил несколько китайско-русских словарей, перевел на китайский язык православный молитвослов, подготовил ряд статей по грамматике и фонетике китайского языка. После него остались великолепно выполненные таблицы по иероглифической письменности. Другая работа посвящена описанию иконографических и скульптурных образов в религиях народов Востока в связи с астрономическими и мифологическими понятиями о Божестве и их значении в христианском искусстве.

Последней работой отца Алексия был перевод: «Шэн-юй, священный эдикт, или наставления трех императоров Шуань-чжи, Канси, Юн-чжэша, в XVI изречениях и пространном изложении для публичного преподавания китайскому народу...». Помечена эта аккуратно написанная и переплетенная книга 10 марта 1919 года.

«Оптинский отшельник» занимался не только китаистикой. Недалеко от Оптиной пустыни находился легендарный Козельск. На месте битвы жителей города с монголо-татарскими войсками отец Алексий проводил археологические изыскания, которые привели его к мысли о создании на этом месте монумента в честь памяти героической обороны маленького городка от монголо-татарского нашествия. Им написаны и два жития — Святого Георгия и Пафнутия Боровского. Поскольку к талантам отца Алексия относилось и умение рисовать, им также была расписана трапезная монастыря и один из храмов. В своем уединении он создал портреты русских князей и царей, митрополитов, зарисовывал памятники культуры Востока. И все это было совершенно забыто.

По воспоминанию крупнейшего советского востоковеда академика Н. И. Конрада, ему еще в 1921 году довелось услышать о том, что в Оптиной пустыни находится огромное количество книг и рукописей о Китае, оставшихся там после смерти какого-то монаха. Но только в 1922 году он смог приехать в монастырь. Память об «оптинском отшельнике» еще была свежа среди монастырской братии, и академику поведали о последних годах жизни владельца китайского архива. Архив отца Алексия содержится в таком состоянии, как будто он был озабочен посмертной судьбой своих рукописей и своего имени, как ученого. Он каталогизировал, описал и уложил в ящики и сундуки свои книги; переписал набело почти все свои уже законченные рукописи, тщательно пронумеровал и проштемпелевал своей печатью все страницы, собственноручно подписал почти каждый лист (две страницы), дал точные и подробные заголовки, надписал даты окончания своих работ, сшил и даже переплел. Весь этот архив он уложил в специально заказанные жестяные ящики, пронумеровал их и снабдил подробным перечнем всего того, что в них находится. При этом составил отдельную опись и каталог самих ящиков.

Через несколько месяцев после этой работы отец Алексий заболел и умер. Судя по всему, последние дни его жизни проходили в очень тяжелой обстановке: к прогрессирующей болезни добавилось и голодное существование. Так академику Н. И. Конраду передавали его слова, сказанные незадолго до смерти монастырскому служке, отказавшему ему в добавочной пайковой осьмушке хлеба: «Да знаешь ли ты, кому ты даешь умирать от голода? Ведь обо мне будут говорить в Императорской Академии наук!» Это было сказано в 1919 году, когда Академия наук была уже не императорской, а многие ее ученые готовились к изгнанию, последовавшему в начале двадцатых годов.

После смерти отца Алексия, весь его архив и все вещи какое-то время были перенесены и в беспорядке сложены в ином месте. После уже, когда в Оптиной пустыни был образован музей церковных древностей, трудами его заведующего Л. В. Защук весь архив был сохранен, разложен по шкафам, полкам, ящикам и комодам. Но разборкой его мог заниматься только, естественно, синолог, то есть тот, кто прекрасно владеет темой китаеведения. В 1926 году в связи с ликвидацией музея, фонд А. Н. Виноградова был передан в Отдел рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина и, по свидетельству М. Ф. Чигринского, единственного сегодня человека, кто озабочен наследием монаха-китаеведа и благодаря исследовательской работе которого мы знаем о его судьбе, до сих пор не описан и недоступен. Даже могила отца Алексия не сохранилась. А хотелось бы справедливого ему воздаяния...

Дмитрий Жуков