Президент назвал целый набор мер, которые должны остановить сокращение населения России и привести к росту рождаемости (см. таблицу). Стоит ли нам после этого ждать в России бэби-бума? Об этом мы поговорили с демографом Владимиром Тимаковым.
«Выкарабкаемся только после 2035 года»
— Владимир Викторович, у нас настолько все плохо с демографией? Почему власти именно сейчас решили срочно подстегнуть деторождение рублем?
— Это уже четвертый шаг, который предпринимается для улучшения демографии. В 2007 году ввели маткапитал, с 2011 года стали давать бесплатную землю многодетным, с 2013-го занялись поддержкой семей с третьим ребенком в отстающих по демографии регионах… И вот новый этап. За исключением маткапитала — это самый крупный шаг, который был принят за последние 10 лет для поддержания рождаемости. Все очень серьезно. И на это есть причины.
Демографической ямы, эха «проклятых 90-х» ждали, начиная с 2012 года, но случилось это только сейчас. Уже за 10 месяцев этого года родилось на 170 тысяч детей меньше, чем за 10 месяцев прошлого. Это резкий провал! Более, чем на 10%. Детей в 90-е годы рождалось очень мало, поэтому и само это поколение рожает мало детей. А именно оно вышло сейчас в самый детородный возраст. Думаю, сказался и сезонный фактор. В России есть традиция в високосный год не заключать браков, а значит, и первых детей рождается меньше (2016 год был високосным, — Ред.).
— Ну, такие суеверия, наверное, только в деревнях живут.
— И в городах тоже, в них верят даже очень образованные люди. Я проводил опросы. Примерно, 10–12% людей убеждены, что заключать браки в високосный год нельзя. Мы с 2012 года уже подходили к демографической яме, вставали перед ней на цыпочки, но удержались в силу других причин: после присоединения Крыма у людей выросла вера в свою страну, в 2012–2014 годах было и экономическое улучшение. А теперь сразу несколько факторов сложились: предыдущий год был и високосным (мало браков), и дном экономического кризиса, и яма демографическая углубилась — людей родительского возраста все меньше. Поэтому мы уже потеряли 170 тысяч рождений, и как минимум 100 тысяч человек у нас будет естественная убыль населения в этом году.
— Что же делать?
— Понятно, что делать что-то надо, ведь ситуация эта долгосрочная. Демографическая яма, выкопанная для России в 90-е годы, будет длиться до 2035 года. Минимума рождаемости — дна ямы — мы достигнем где-то в начале 30-х годов. Рождаемость в этот период может сократиться почти на 600 тысяч и будет примерно 1,3–1,4 миллиона детей в год на всю страну. Потому, что число потенциальных родителей сократиться на треть. Демографический подъем начнется только когда в активный детородный возраст на смену «ельцинскому» поколению вступит «путинское». Это «дети маткапитала» — те, кто родился в 2006–2016 годах. Вот они и начнут вытягивать нас из ямы.
— А что такого страшного в этой демографической яме? Пенсионеров не сможем прокормить?
— Сокращение населения — это удар по престижу страны в целом. Мы хотим темпов роста ВВП выше среднемирового, но это серьезная проблема, потому что в предыдущие годы рост населения в нашей стране был минимальный, а дальше, если ничего не предпринять, будет отрицательным. Но в мире-то население растет. И если мы хотим роста ВВП, сравнимого с мировым, нам как-то надо сближаться с миром и по росту населения. Если ВВП растет плохо, то роль страны в мире снижается, считаться с ней меньше будут.
Вторая проблема — чем меньше молодежи, тем сложнее прокормить пенсионеров. Продолжительность жизни у нас растет, смертность снижается, а значит, пенсионеров с каждым годом больше. Значит, надо либо пенсии снижать, либо увеличивать пенсионный возраст. Мы встали вплотную перед этой проблемой. Максимальная рождаемость в СССР была в 50-е годы, и сейчас эти люди выходят на пенсию. Это значит, что пенсионная нагрузка на работающих людей у нас будет расти из года в год.
И третья проблема: народ, который рождает мало детей, начинают замещать другие народы. В том числе — мигранты. Могут вообще возникнуть проблемы с перспективами нашего национального будущего.
— А сколько нужно детей на семью, чтобы демографический провал стал хотя бы меньше?
— Сейчас у нас средняя рождаемость в расчете на одну женщину приблизилась к 1,8 ребенка. А чтобы не было сокращения населения и мы в перспективе сохранили бы естественный прирост, надо 2,5 ребенка на женщину. Если бы не демографический провал, для простого воспроизводства нам было бы достаточно коэффициента 2–2,1. Но сейчас нам надо компенсировать эхо 90-х.
«Рожать как в Африке — готовы. Только поддержите»
— А в каких еще странах коэффициент рождаемости — 2,5 ребенка на одну женщину? На кого нам равняться?
— В Египте, в Индии — примерно 2,5 ребенка, хотя раньше в Индии приходилось 5–6 детей на одну женщину. Рождаемость упала во многих странах, не только в России. Это практически вся Европа, весь Дальний Восток. Сингапур, Южная Корея, Япония — у всех низкая рождаемость. Сильно просел мусульманский мир. Турция, Иран приблизились к двум детям на одну женщину. Но пока очень высоко стоит Африка, где население увеличится к концу 21 века до 3 миллиардов человек. И ожидается, что до миллиарда африканцев переедет на другие территории, прежде всего, в Европу. Там население изменится радикально, многие народы Европы потеряют большинство в своих же странах. Африканцы будут искать, куда бы еще переселиться. Могут и к нам, в Россию, собраться.
— Как-то утопично думать, что россияне смогут плодиться также активно, как африканцы.
— 2,5 ребенка — это не что-то удивительное. Если половина семей в России будут иметь двух детей, а вторая половина — трех, мы никого этим не удивим, психологически к этому наши граждане вполне готовы. Никто не требует от россиян рожать 5–7 детей. Никакой революции тут не требуется. Нужно просто поддержать людей в их ожиданиях. Требуется финансовая поддержка и изменение психологической атмосферы.
«Пособие получит каждый второй первенец»
— Именно на финансовую поддержку Путин и делает упор. 10,5 тысяч рублей, которую собираются ежемесячно платить при рождении первого ребенка — это внушительно.
— Когда обсуждается демография, у нас во власти обычно борются три силы. Одна группа людей — условно «демографическая партия», считает, что самое главное — это рождение новых детей. Вторая группа — «социальная партия», считает, что главное — нормальный уровень жизни для тех людей, которые уже есть, поэтому надо увеличить их доходы. И третья — это «финансовая партия», которая экономит бюджет и старается не дать лишних денег ни «демографической партии», ни «социальной». Озвученные президентом решения — важные, но достаточно компромиссные. Деньгами решено сильно не разбрасываться, это не полмиллиона за первенца, а разумные суммы и только малообеспеченным. Зачем эти деньги тем, у кого и так хорошее материальное положение?
— То есть за первенца заплатят не всем?
— Поддержка будет адресной. На ежемесячную выплату при рождении первого ребенка из казны будут выделять 50 миллиардов рублей в год. У нас рождается первых детей — около миллиона. Чтобы в среднем на каждого выделять по 10 тысяч рублей в месяц, надо в год истратить около 120 миллиардов! То есть получать поддержку от государства будет чуть меньше половины семей с первенцами. И это уже много! Все семьи, живущие ниже среднего уровня, получат такую поддержку. Возможно, люди решатся раньше рожать первых детей. Улучшение социальной обстановки мы получим, но на количество рождений это вряд ли сильно повлияет.
— А продление программы маткапитала до 2022 года?
— Это очень эффективная мера! Маткапитал реально стимулирует рожать второго ребенка, когда люди колеблются. А колеблется у нас половина населения. По моим оценкам, за 10 лет программа маткапитала принесла стране более 3.000.000 детей дополнительно. Без маткапитала, судя по соцопросам, три миллиона пар этого выбора не сделали бы. И в ближайшие три года, благодаря продлению программы, мы эффект тоже получим. По крайнем мере поддержим коэффициент рождаемости на уровне около 1,8, который достигли. После введения маткапитала количество рождений на одну женщину увеличилось на 40%!
А то, что теперь маткапитал можно будет использовать шире (малообеспеченные смогут получать ежемесячные выплаты из маткапитала, а также тратить его на дошкольное образование, — Ред.) это тоже хорошая помощь.
«Стоит сделать ставку на третьего ребенка»
— Маткапитал во всех регионах страны эффективен?
— Разница есть, конечно. Например, для Москвы эффективность маткапитала меньше, чем для провинции. Если для среднего российского города маткапитал — это примерно десять квадратных метров жилья (что очень заметно), то для Москвы — и трех «квадратов» не наберется, и то на окраине. А ведь Москва — это не просто москвичи, это еще и молодые люди, которые приезжают со всей страны, чтобы здесь учиться и работать. Это наиболее способные, энергичные люди, по сути — интеллектуальная элита, национальный отбор. Но они занимаются карьерой и им не хватает сил на семью, детей. В Москве уровень рождаемости (в расчёте на женщину) ниже среднего по стране. Если бы маткапитал позволял полностью решить жилищные проблемы, ситуация бы изменилась. Поэтому Москва нуждается в отдельной программе поддержки рождаемости. И это не только московская проблема, а общенациональная — поддержка способной молодёжи.
— Еще одно «путинское» предложение — как раз ипотека. Семьи, где появится второй и третий ребенок, получат ее под 6%.
— Мера хорошая. Но несколько процентов скидки не сыграют мощной роли. Это мера не столько «демографической партии», сколько «социальной», она улучшает положение семей, но может не стать решающим аргументом в вопросе: надо заводить еще одного ребенка или нет.
Чтобы реально решить демографическую проблему, на мой взгляд, надо делать ставку больше на третьего ребенка. Первого и так заведут. А для третьего стоило бы сделать что-то дополнительное. Как вариант, в квадратных метрах жилья по средней цене в регионе. Чтобы все семьи с тремя детьми могли рассчитывать еще на 10 «квадратов» жилья. Или, например, давать при рождении второго ребенка большой беспроцентный кредит, а при рождении третьего его гасить. Если люди не захотят заводить третьего ребенка, тогда будут гасить кредит сами.
— А это не будет слепой погоней за рождаемостью? Не появятся плохо одетые и голодные дети, выброшенные потом в детдома?
— Плохо, когда деньги дают сразу в руки и можно тут же бежать за водкой и за закуской. А когда дают на жилье — что ж тут плохого, это капитальное вложение на долгие годы для любой семьи.
— В мировой практике что-то подобное есть?
— Нет, квадратными метрами помощь нигде не выдают, но в мире не так много стран, где такое сильное расслоение между центром и окраинами, как у нас, и при этом остро необходимо стимулировать рождаемость.
— Кстати, решено и увеличить число регионов, которым выделят субсидии на рождение в семьях третьих детей. Было 50 таких регионв. Станет 60.
— Это сделано потому, что все больше регионов у нас «проваливается» ниже «нулевой» планки. Эту поддержку получают только те регионы, где за год не было естественного прироста людей. Если раньше у нас почти вся Сибирь по рождаемости была в плюсе (за исключением Алтая и Кемерово), то в этом году и некоторые сибирские регионы уходят в минус.
— Президент поставил задачу ликвидировать очередь в ясли и повысить качество медобслуживания детей. Насколько это актуально?
— Очередь в ясли, конечно, нужно ликвидировать. Хотя из-за падения рождаемости спрос на ясли в ближайшие годы может снизиться. Что касается медобслуживания, то как бы у нас не ругали здравоохранение, с детской медициной у нас неплохая динамика. Младенческая смертность за последние 20 лет в России снизилась почти в 4 раза! Лучше нас только скандинавские страны, Япония, и Куба, где при всей ее бедности очень хорошее здравоохранение. Но и любые дальнейшие улучшения нашей детской медицины, конечно, лишними не будут.
«Русскоязычным мигрантам надо давать гражданство»
— Какие регионы у нас рекордсмены по рождаемости и кто в минусе?
— Большого разрыва по регионам в рождаемости, как это было в 80-90-е годы, сейчас нет. Есть лишь несколько республик, которые выделяются в «плюс», Это Чечня, Тыва — там рождаемость традиционно высокая. Но если раньше в Чечне был коэффициент рождаемости 4.5–5 детей на женщину, то сейчас чуть выше трех. Тыва — чуть больше 2,5. Дагестан — 2,3. А вот традиционно низкая рождаемость — в Пскове, Твери, Брянске, Тамбове, Туле. Это связано не только с уровнем жизни, но и с отъездом молодежи на заработки в столицу.
— У нас в последнее время стали закручивать гайки в миграционной политике. Может, в связи с падением рождаемости, стоит ослаблять?
— В отношении Украины — безусловно! Даже граждане Украины, родившиеся в России, прожившие тут много лет, годами не могут получить российское гражданство. При том разжигании ненависти к русским на Украине, которое демонстрируют в Киеве, нам бы сейчас сказать: пожалуйста, пусть любой человек с Украины приезжает к нам и получает гражданство в ускоренном режиме.
— Но ведь у мигрантов с Украины будет еще больше проблем с жильем. Они хотят приехать и зарабатывать, а не рожать тут детей.
— Будут зарабатывать — будут и рожать, тем более, если приедет молодежь. Не найдут своего жилья, женятся или выйдут замуж за тех, у кого жилье есть. Тем более, если не в Москву они все нахлынут, а приедут в провинцию — в Волгоград, в Ростов, в Саратов, в Самару. Хорошо, если к нам будут приезжать и европейцы. Уже потянулись первые немцы, которым не нравится, что в Германии их детей заставляют посещать уроки толерантности и признавать однополые браки. Но если немцев у нас с фанфарами встречают на вокзалах, то граждан Украины, даже тех которые родом из России, мурыжат годами. Украинцам нужно давать зеленую улицу.