Теориям и технологиям радикального пересмотра идентичности и суверенитета можно аргументировано противопоставить взгляд на суверенитет как на ценность, утверждение непреложного значения сильной и высокой идентичности.
Современный немецкий политолог Ульрих Бек, отождествляющий свою позицию с космополитическим реализмом, заявляет проект космополитического государства, основанного на принципах национальной индифферентности. «Точно так же, как в результате Вестфальского мира были прекращены вспыхнувшие из-за религиозных конфликтов гражданские войны XVI столетия благодаря отделению государства от религии, можно будет — в этом заключается мой тезис — ответить на национальные (мировые) гражданские войны XX столетия отделением государства от нации», — уверен он (1). И далее: «Точно так же как только а-религиозное государство сделало возможным отправление различных религиозных культов, космополитическое государство должно обеспечить сосуществование различных наций на принципе конституционной терпимости. Точно так же как в начале Нового времени были заново определены пространство и общепринятые рамки политической деятельности, следовало бы теперь сделать это благодаря обузданию национальной теологии и телеологии» (2).
Со слов У. Бека оказывается, что космополитический суверенитет необходимо развивать, «направив против все более исторически несостоятельных предпосылок национальной однородности» (3). Космополитическое государство, будучи индифферентным к национальности, станет крепким только при опоре на транснациональную культуру, и даже традиции. При этом говорится о традициях «очищенных и открытых мировому гражданству национальностей» (4).
Нашей задачей не является изучение взглядов Ульриха Бека, который отдаляет себя от Ю. Хабермаса, находясь, тем не менее, под сильнейшим влиянием последнего. Очевидна его зависимость от размышлений Ю. Хабермаса о преодолении идеи нации (в ее классическом культуралистском значении) абстрактными формами социальной интеграции космополитического государства, абстрактной солидарностью, возникающей на основании коммуникации, внеположной национальной публичности (5). Проблема в том, что при прочтении теории У. Бека с определенными акцентами, в ней могут быть найдены содержательные основания программы отделения государства от нации и даже ее демонтирования.
Когда «терпимость» государства по отношению к нации означает «обуздание» национальной «теологии», космополитический суверенитет оказывается направленным «против» предпосылок национальной однородности, а делающие легитимным постнациональное государство традиции характеризуются как «очищенные» (какие «чистки» имеются ввиду?), то не идет ли речь скорее о деконструкции народа? Светское же государство в данном контексте легко трактуется как антирелигиозное, как агрессивно-атеистическое, а затем и как денационализированное. Подобным образом очерченная программа делается открытой для проектирования в жизнь путем дегуманизирующих социальных технологий XXI столетия, имея целью демонтаж народов и государств через их взаимное отчуждение.
В связи с распространением теорий космополитического государства (тем или иным образом обосновывающих отчуждение государства от народа) среди отдельных представителей отечественного экспертного сообщества, видится целесообразным обратиться к наследию русской мысли, где еще в XIX столетии был аргументировано сформулирован альтернативный подход. Выдающийся отечественный мыслитель Петр Евгеньевич Астафьев (6) в своем публицистическом наследии в противовес абстрактно-космополитическому видению государства отстаивал идеал государства народно-исторического. В его воззрениях данный идеал подразумевает государственное выражение воли и нужд исторически сложившегося народа.
Народно-историческое государство характеризуется непрерывной преемственностью в реализации задач. Его существование определяется не только настоящими задачами и потребностями, но и в не меньшей степени — задачами прошлого и будущего. Его формирование зиждется на принципах общего блага. Связь личности с народно-историческим государством определяется мыслителем как всеохватывающая, но не в смысле дисциплинарного надзора над личностью, а в том значении, что она простирается на язык, историю и культуру.
Отстаивая идеал национально-прогрессивного (или народно-прогрессивного) государства, А. Д. Градовский (7) критиковал его космополитическое видение. При этом осмысление прогресса русским мыслителем имело нравственную основу. Сущность прогресса — в развитии духовных сил народа как нравственной и культурной личности. Государство является орудием прогресса, поскольку создает условия для всестороннего раскрытия и развития народно-культурной самобытности. Оно призвано хранить культурные и цивилизационные начала народной жизни. Народно-прогрессивное государство предполагает и наличие вовлеченного общества. Речь идет об обществе, созидательно вовлеченном в политическую и культурную жизнь страны.
В XX столетии одним из отечественных теоретиков народно-исторического государства был Л. П. Карсавин. Утверждение народной сущности государства связывается мыслителем с его формированием на глубоких народно-культурных основаниях. Народное государство Карсавина — государство, осуществляющее и выражающее творимые народом культурные ценности. Оно есть форма единства народного (или многонародного) культурного целого.
Теория народно-исторического государства — важная составляющая отечественной мысли. Следуя ее принципам, государство укоренено в истории, зиждется на глубинных народно-культурных основаниях, есть форма единства народной культурной жизни. Идея народно-исторического государства связана с классическим пониманием суверенитета. Суверенитет, проистекающий из свободного самоопределения народа, воплощает его историю и культурную самобытность. Свободно полагающий свою судьбу, выступающий самоуправляющимся сообществом народ важно увидеть культурной целостностью.
Суверенный народ — самобытная культурная общность, обладающая коллективной волей. Такая общность охвачена не неким абстрактно-универсальным, космополитическим, а конкретным культурно-историческим проектом воплощения свободы. Ценность свободы неотделима от ценности культурно-исторического творчества. Участие в сообществе подразумевает участие в его культурной жизни. Нация — это, прежде всего, культурная нация, братский союз, объединенный общностью исторически сложившихся жизненных форм культуры. Политическая нация возводится на основании, а не вопреки (что утверждается рядом неолибералов и постмодернистов) нации культурной.
Народный суверенитет — понятие, которое при всех вариантах анализа не должно утратить своей цельности. Народный суверенитет продолжает оставаться универсальной ценностью. Постмодернистские и неолиберальные дискурсы, размывающие понятие народного суверенитета, не так безобидны, как это может показаться на первый взгляд. Их экспансия способна содействовать понижению уровня общественной и государственной безопасности. Народный суверенитет выступает основой легитимации народно-исторического государства. Связь народа и государства осуществляется в общем пространстве культурного понимания. Политическая свобода и свобода культурного выражения народа оказываются теснейшим образом взаимосвязаны. Первая неотделима от ее культурных контекстов. Само государство есть форма политической культуры народа. При этом государство выступает гарантом и защищает выражение культурной идентичности.
Особо важно отметить, что в концепциях народно-исторического государства речь идет не о некой слабой, тонкой, бессодержательно-абстрактной народной идентичности, а об идентичности содержательно-насыщенной, сильной и высокой. Подобная идентичность требует крепких социальных связей, проявления большой солидарности, высокого уровня взаимопонимания и участия в совместном политическом и культурном проекте — проекте, объединенном высокими духовными смыслами.
Безусловно, теория народно-исторического государства, выработанная русской мыслью, не есть некое отвлеченное кабинетное учение. В ней нашел свое выражение многовековой опыт развития нашей страны, отразились устойчивые принципы ее существования как субъекта мировой истории, проявились очертания российского социокультурного облика. Россия складывалась как народно-историческое государство-цивилизация, обладающее исторически выверенной стратегией развития, четкими идентификационными ориентирами, продолжающими играть консолидирующую роль сегодня.
Российская цивилизация располагает мощным ценностным фундаментом, который обеспечивает ее самотождественность. Цивилизационная идентичность всегда играла важную консолидирующую роль на всем политическом и гражданском пространстве страны. Крепкая государственность исторически обеспечивала сохранение цивилизационной субъектности. Трактовки цивилизационного образа России как аморфного и способного превратиться в какое угодно космополитическое образование не могут быть приемлемы.
Сегодня, когда легитимирующий принцип народного суверенитета оспаривается как путем теоретических конструкций, так и путем дегуманизирующих социальных технологий, обращение к концепции народно-исторического государства видится чрезвычайно актуальным. Теориям и технологиям радикального пересмотра идентичности и суверенитета можно аргументировано противопоставить взгляд на суверенитет как на ценность, утверждение непреложного значения сильной и высокой идентичности. Схемы и методы, настаивающие на разделении пространства идентичности, обосновывающие и реализующие отчуждение идентичности граждан от идентичности государства, третирующие логику народного суверенитета как нелегитимную, могут быть подвергнуты основательной критике. Им важно противопоставить идею солидарности граждан и государства на базе общей идентичности в народно-историческом государстве.
Александр Посадский, профессор Смольного института (Санкт-Петербург), член Экспертного совета ВРНС
1. Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия. М., 2007. с. 139
2. Там же, с. 139
3. Там же, с. 140
4. Там же, с. 140
5. См.: Хабермас Юрген. Политические работы. М., 2005.
6. Пётр Евгеньевич Астафьев (1846-1893) — русский философ, психолог и публицист. В работе «Из итогов века» (Москва, 1891) предвосхитил идеи Хосе Ортеги-и-Гассета, мысли К. Лэша, теории А. С. Панарина многих др. мыслителей XX-XXI веков, детально описав процесс деконструкции европейской цивилизации, ее отказа от классических ценностей, что стало реальностью XX-XXI века.
7. Александр Дмитриевич Градовский (1841-1889) — русский профессор права, социолог и политический философ.
Народно-историческое государство: утверждение ценности суверенитета и высокой идентичности
Народно-историческое государство: утверждение ценности суверенитета и высокой идентичности