Музыкант Игорь Растеряев: занимаюсь тем, что интересно

В нашей стране нет, наверное, человека, который бы не знал Игоря Растеряева — питерского актёра и музыканта. Известность пришла к нему через мировую паутину: песня под гармошку про волгоградских комбайнёров в 2010 году взорвала Рунет, а деревня Раковка, где она была записана на видео, прославилась на всю Россию. Игорь очень популярен: его любят за самобытные русские песни и нефальшивый патриотизм. Мы встретились с ним в одном из московских клубов, куда он приехал выступать (Растеряев много и успешно гастролирует по стране).

— Игорь, почему именно гармонь?

— Потому что она оказалась рядом. Изначально была гитара. В институте появилась гармошка и постепенно стала вытеснять гитару.

— Есть ли люди, которые категорически не принимают того, что ты делаешь?

— НАТОвские провокаторы? Кондолиза Райс? (Смеется.) Нет, редко с такими сталкиваюсь.

— Любители твоего творчества называют тебя новым Есениным. Как ты к этому относишься?

— Никак не отношусь. Себя я так не называл. Вообще, я очень стесняюсь всяческих сравнений с великими поэтами, для меня это неприемлемо и даже странно.

— А кто тебе близок из писателей?

— Близки Виктор Петрович Астафьев, Василий Макарович Шукшин, Сергей Донатович Довлатов, Антон Павлович Чехов, Варлам Тихонович Шаламов — такие товарищи, в основном.

— По Интернету ходил ролик, в котором русские солдаты плясали вприсядку, а американские — что-то из брейк-данса. Но почему так сложилось, что пришедшее к нам из другой страны стало среди людей популярнее?

— Почему так активно перенимают? Не знаю, я брейк-данс не танцую. (Смеется). А вообще, это очень похоже на какой-то НАТОвский заговор по развалу нашей прекрасной Родины. Ведь что показывают и показывали в последнее время по телевизору?! Далеко не «присядку». Сейчас люди сами выбирают, что им смотреть, к чему стремиться. Так что кого-то заставить насильно танцевать вприсядку в двадцать первом веке, я думаю, маловероятно. Да и к тому же, кто сказал, что русские люди всегда танцевали именно таким образом? Это уже некое клише.

Просто у нас есть некий штампованный образок, что русские — это такие ребята с окладистыми бородами, что-то еще в этом роде... Но как и чем они обменивались с теми же степными народами, что перенимали, как сами влияли, я думаю, сейчас мы плохо представляем. Да и смысл не в «присядке», а в воспитании. Ведь когда из-за границы приезжаешь, сразу чувствуется, что они — это они, а мы — это мы. Дело в ценностях, способности мыслить. У нас абсолютно консервативное общество. Да, я считаю, что у нас прекрасно обстоит дело с нравственностью. Конечно, имеются какие-то внешние проявления распущенности, но, я думаю, это только внешнее. По моим наблюдениям, внутренняя консервативность сохраняется.

— В чем это проявляется?

— Это видно даже по способу знакомиться в Интернете. Можно сколько угодно и с кем угодно знакомиться, но при этом у любого мальчика или девочки будет больше доверия, если в реальности знакомство происходит через друзей, знакомых. Сохраняются семейные ценности, в любой форме, но сохраняются.

Мне кажется, на сегодняшний день соотношение нравственных и ненравственных людей приблизительно одинаково. Несмотря на всю негативную работу телевидения и всего остального. Внешние факторы присутствуют на уровне подражания. Но сам глубинный вектор народа пострадал меньше, чем кажется на первый взгляд.

— А влияние Запада?

— Сложный вопрос, почему одни страны активно воздействуют на другие, а те, в свою очередь, воздействуют не так активно. Но что касается России... может, потому что все товары идут с Запада, а вместе с товарами уже перенимаются какие-то культурные ценности. Что идет от нас? Одно сырье. Как в IX веке: лес, пенька, шкуры, рыба, соль. Сейчас еще нефть, газ прибавились. Кто мы для них? Сырьевой придаток. Мы все трясемся, что про нас думают. Но там о России ни слова не говорится. Там всего лишь: «Россия? Это где газ?» Наша Родина — просто «газовая горелка» для них. А что есть еще какие-то праздники, культура...

— Что такое для тебя настоящий праздник?

— Лично у меня внутри есть ощущения от трех праздников: Новый год, Пасха и 9 Мая. Даже день рождения не является для меня таким праздником. Наверно, потому что всегда он проходил, во-первых, в Раковке, десятого августа, на речке Медведице, во-вторых, не было как таковых подарков, потому что, в основном, приезжали друзья — деревенские пацаны, трактористы, механизаторы.

Думаю, для русских людей, для нашей культуры вообще важны внешние признаки праздника, его нарядность. Не какой-нибудь День цементника, который просто в календаре отмечен, а именно песни, фильмы, то, что за этим стоит культурное наследие. У Пасхи есть свои символы: крашеные яйца, куличи, ночные походы вокруг храма. Есть внешняя атрибутика праздника. Также как у Нового года — ёлка.

— В твоих песнях расставлены четкие акценты, что хорошо, что плохо. Например, в песне «Ромашки» осуждается пьянство. В жизни ты такой же принципиальный?

— А кто сказал, что пить — хорошо? Сам я не пью уже десять лет. Хотя чем старше становлюсь, тем с большей осторожностью отношусь к различного рода принципиальности и категоричности. Потому что человек слаб. И если он о чем-то категорично заявляет, возможно, в нем говорит гордыня. А ведь человек может с любой колеи свернуть, поэтому важно Божье присутствие в его жизни.

— У тебя теперь увеличилось чувство ответственности за свои действия?

— Конечно. Правда, проявляется это, в основном, в интервью. Или когда начинаешь публично говорить, то всё-таки думаешь о том, что говоришь. Просто от знания того, что все слова будут как-то оценены, просмотрены, прослушаны. И это естественно, на мой взгляд. Ведь если тебе дают какую-то трибуну, дают чем-то порулить, вниманием читателей, например, то должна быть и ответственность, а иначе просто глупость будет.

— Как смотришь на то, что многие музыканты с самого детства учатся, работают, но признание получают не всегда, а к тебе успех чуть ли не сам в руки пришел?

— Нужно понимать, что я тоже не первый день этим занимаюсь. С шести лет я пел в Раковке. Сначала для бабушек своих, потом для друзей. Пел по нескольку часов в день. Под гитару, потом под гармошку. Постепенно начал рисовать, писать рассказы. Писал о жизни в Раковке, о людях. Мой друг учился в Германии в полиграфическом институте и выпустил как дипломный проект книгу с моими рисунками и рассказами — о комбайнерах, жителях Раковки.

Одновременно с книгой я начал писать песни, так и развивался всё это время. Занимался тем, что было мне близко. Просто в какой-то момент благодаря Интернету это стало известно не только маленькому кругу моих друзей и знакомых, но и окружающим. Ничего нового ведь не произошло, просто мое творчество приобрело известность. На момент прихода популярности к песне «Комбайнеры» ей было уже два года, старая песня. Просто никто не думал, что это что-то необычное, что концерт в Москве нужно давать по этому поводу.

— Сейчас многие уезжают из России за границу, кто — насовсем, кто — работать на длительное время. Как ты к этому относишься?

— Это выбор каждого. Я сам не собираюсь за границу. При этом не думаю, что стоит осуждать тех, кто уехал. У меня есть про это песня «Веселей». Песня-диалог. Там нет ни хороших, ни плохих. Всегда интересно проанализировать действия людей, а не просто вешать на них ярлыки. Лично я за границу уезжать не хочу. Да и кому я там нужен, что буду делать? Если б умел гайки крутить на БМВ, то понятно, можно было бы ехать работать.

— Каким ты видишь будущее России?

— Вижу позитивно. Россия — великая страна, с великой историей. Думаю, в какой-то момент сработает непредсказуемая, не просчитываемая фишка. Произойдет что-то не поддающееся логике, и мы возродимся, аки птица Феникс из пепла, назло всем нашим неприятелям.

Беседу вела Яна Сергеева