Тонкое внутреннее чутье вывело художника Елену Пелевину на свою неповторимую стезю — соединения тенденций современной моды с традициями народного костюма.
Это был не возврат к традициям прошлого, а именно возрождение того представления о красоте, которое народ из века в век выражал в костюме. Не этнографическая реплика, а новое видение, осознание возможности соединить сегодняшний день с глубинными слоями русской культуры.
«Я увидел в творчестве Елены Пелевиной то, что искусство костюма воплотило в себе все лучшее от ушедшей цивилизации русской культуры. Она обладает при всем прикладном характере своего искусства мощью художника-живописца, графика, скульптора. Это подлинно русский художник и одновременно — интернациональный. В ее творчестве нет никакой подделки, эклектики, нет желания спекулировать прошлым. Глядя на ее работы, помимо глубокой симпатии я испытываю огромную зависть художника. Я считаю, что девяностые годы должны стать для нее стартовой площадкой для покорения мира», — эти слова Вячеслава Зайцева, сказанные на персональной выставке Елены Пелевиной для центрального телевидения, стали во многом футуристическими.
Тогда, в октябре 1990 года, в знаменитом Музее декоративно-прикладного искусства на Делегатской мэтр российской моды, непререкаемый авторитет в мире дизайна одежды и, по счастью, художественный руководитель ее дипломного проекта, выпускавший Пелевину в большой мир после обучения в Московском технологическом институте, был искренен, как всегда. Чувство большого мастера подсказало ему те самые нужные слова и понимание того, что его ученица стала уникальной творческой личностью. Впрочем, еще в годы ее учебы, глядя на то, что делала Пелевина, он любил повторять: «Да это не мода, это — стиль!»
К своему «пелевинскому» стилю молодая художница шла уверенно и напористо. Сначала — диплом с отличием, где восхитительные эскизы вечерних туалетов напоминали ренессансные фрески, а линия рисунка на них навевала воспоминание линеарных ритмов боттичеллиевских картин, затем — работа в отделе моды ГУМа художником-модельером. Хотя она и подчинялась общим тенденциям и требованиям элитного модного учреждения, сразу выявила свою особую манеру создания новых образов моды. Стоит только взглянуть на эскизы, где одним разводом туши, одним пятном выявляется выразительный силуэт, оригинальное решение. Не случайно художнице так близка мысль о том, что мода создается из пятна: пятно рождает силуэт, а силуэт и есть мода.
Тонкое внутреннее чутье вывело Елену Пелевину на свою неповторимую стезю соединения тенденций современной моды с традициями народного костюма. Такое внутреннее прозрение ощутимо уже в самых первых работах по народным мотивам. Затем оно утвердилось в целой коллекции под названием «Возрождение». Это был не возврат к традициям прошлого, а именно возрождение того представления о красоте, которое народ из века в век выражал в костюме. Не этнографическая реплика, а новое видение, осознание возможности соединить сегодняшний день с глубинными слоями русской культуры.
В свои модели Пелевина стала смело вводить цвет, особенно красный, отождествляемый в народном сознании с пониманием красивого. Белые и черные фоны ее одежд позволяли сосредоточить внимание на орнаменте, вышивке, аппликации, рисунок которых воспринимался не дробно, а цельно, находясь в единой архитектонике с самой конструкцией. Она никогда не повторяла «дословно» народный костюм, ведь он тоже был очень разным на разных временных этапах. Она фантазировала «на тему», но при этом создавала свою неповторимую мелодию. Бесконечная тайна народного искусства открывалась ей по-своему.
И сермяжные домотканые ткани, и ручные вышивки, и древние орнаменты, переходившие от бабушек к внучкам, и кокошники, украшенные речным бисером, всегда были для художницы лишь источником вдохновения, а не предметом прямого калькирования. Ее, подчас парадоксальное, мышление давало немыслимые по оригинальности результаты. Так, в головных уборах костюма «Бояре» появилась фактура, подобная домотканым деревенским половичкам, какие и поныне можно встретить на провинциальных базарах. Но и форма, и распределение декора на них выстраивали образ столь поразительного достоинства, что мысль о «низком» происхождении ткани исчезала сама собой.
С самого начала, пробивая свою творческую тропу, Пелевина работала не только на высокую моду, от-кутюр. Наибольшим ее желанием было видеть, как женщины, одеваясь в ее одежду, выносят радость цвета на улицу, как красивы они становятся, надевая одежду удобную, приспособленную для жизни. На раннем этапе это была большая и разнообразная по формам серия костюмов «Русь деревянная». Часть ее, адресованная юным, представляла укороченные яркие туники из шерстяных платков с характерными срезами треугольных пластронов по низу, и в купе с головными платками-«ошейниками» и мягкой удобной обувью давала «скифский» акцент — степной, вольный, именно молодежный образ. Другая часть, предназначенная для женщин молодых и элегантного возраста, была конструктивно также весьма современной, но наполнялась спокойным, изысканным, народным декором. Она была весьма допустима в городском пространстве, без всякого эпатажа, при этом неизменно превращает всякую женщину в статную красавицу.
Наивысшим достижением этого раннего периода творчества Елены Пелевиной стал костюм «Подворье», который можно было бы расценивать как образец высокой моды — только для показов на подиуме. Но при особенностях трансформирования элементов, смены головных уборов, он становился неизменно хорош и возможен для появления в городской среде. Сложный брусничный цвет, невероятное богатство отделки, включавшей и аппликацию, и стежку, и вышивку, натуральные ткани — лен, хлопок, шерсть, составлявшие основу костюма, — создавали образ в большей степени авангардный, нежели этнический. Не случайно костюм «Подворье», сочетающий модные тенденции с реминисценциями благородной старины, был приобретен одним из самых знаменитых музеев мира, а именно музеем «Метрополитен» в Нью-Йорке.
Стартовая площадка для покорения мира, по образному выражению Вячеслава Зайцева, была обеспечена. Посыпавшиеся заказы и предложения не вскружили голову, а лишь утвердили правильность выбранного пути. Шли годы перестройки. Огромный интерес к России в мире, выросшее национальное самосознание людей внутри страны, побуждали большой интерес к тому, что делала Елена Пелевина. А она, окрыленная успехом, делала новые открытия. Вернее, сделала открытием «хорошо забытое старое». Лоскутная техника от простонародного одеяла перешла в ее модели радостным фейерверком красок и фактур, когда в одном изделии «замешивались» и парча, и ситец. В этот период она разрабатывает серию костюмов «Ярославна», получивших наибольшую популярность. За полюбившийся и многообразно варьируемый прием создания одежды из маленьких кусочков ткани пресса окрестила художницу «Лоскутной королевой».
Из маленьких жакетов и жилеток лоскутная техника Пелевиной перекочевала в нарядные манто с летящим силуэтом, эффектными воротниками, позволявшими варьировать ношение одежды. Костюм «Русский авангард», один из лучших в этой коллекции, своим ироничным названием подчеркивает народные истоки того направления в искусстве, которое сегодня стало наиболее ценимым в мире. Лен, хлопок, бархат, шелк, если пуговицы, то деревянные, с росписью — в костюмах Пелевина использует только экологические материалы. Это ее кредо, и это относится ко всем ее коллекциям, будь то костюм, панно, гобелены или куклы.
Победа на нескольких престижных творческих конкурсах, открывшаяся возможность поездок по странам мира, достаточно большой успех показов персональной коллекции на многих престижных международных площадках, обширный обмен опытом не только дают Елене Пелевиной ореол успешности, но и движут к главному действию на ее творческом пути — созданию Дома русской моды в Москве. Патриот по воспитанию и характеру, человек, любящий родную природу и воспринимающий национальную культуру как неотъемлемую частицу самой себя, она была одержима этой идеей. 1992 год становится знаменательным не только для нее самой. Открытие Дома русской моды Елены Пелевиной стало заметным явлением общественной жизни столицы. Но Пелевина не могла успокоиться этим внешним успехом, последовавшими обширными продажами и огромным спросом на ее продукцию. На базе Дома русской моды на Комсомольском проспекте она создает школу художников-модельеров, швейно-производственную базу, школу моделей, художественную студию. Она становится предпринимателем и дает работу сотням людей, любящих свое дело, понимающих свою сопричастность к чему-то важному, красивому, к тому, что составляет радость жизни. Кстати, именно в этот период на всех ее изделиях появляется торговая марка «Елена Пелевина». И это был очень популярный бренд.
Появление Дома русской моды потребовало от Елены Пелевиной и в интерьерах его соответствовать ее же костюмам, ее уровню показа моделей. Она начинает создавать настенные панно, гобелены, авторские ковры. Они заполнили главный салон, уютно оформляя живое пространство этого почти сказочного дома. Серии текстильных панно выполнялись и в технике «горячий батик», и в лоскутной. Особенно монументально смотрелись панно с элементами древнерусской архитектуры. Их узорочье и цветовое великолепие было органичным и очень праздничным, что и определило огромный спрос на подобные произведения среди иностранных заказчиков. Благодарение Богу, лучшие из них были приобретены российскими музеями — Музеем истории Москвы, Государственным историческим и Всероссийским музеем декоративно-прикладного и народного искусства. То же относится и к куклам, создание которых было вызвано необходимостью «оживить» интерьеры Дома моды, а затем оказалось, что это совершенно бесценный сувенир, самым наглядным образом демонстрирующий красоту народных русских бытовых обрядовых и праздничных костюмов.
Куклы — это особая глава творчества Елены Пелевиной, которая заслуживает отдельного обстоятельного разговора. От классических красавиц, барышень-крестьянок до смешливых тряпичных старичков-домовичков — здесь фантазия и изобретательность художницы бесконечны.
Девяностые годы стали для Елены Пелевиной самыми плодотворными в создании новых линий женской одежды. Появились две поразительно привлекательные коллекции из любимого художницей льна («лечебного», по ее выражению, материала) — красные и белые фантазийные платья-сарафаны с соответствующими названиями «Красный мак» и «Белая Русь». С особым шармом использования цвета, как основного носителя идеи костюма, был исполнен образец нарядного облачения (иначе не скажешь) с говорящим названием «Алый ветер». К нему был разработан целый ряд уникальных головных уборов, напоминающих старинную кику, но переведенную волею художницы из предмета бытового в разряд ослепительного, нарядного, праздничного и завершающего триумф основного объема костюма.
В эти же годы появляется ретро-коллекция «Царский бал», которая переносит зрителя в эпоху русского декаданса. Эффект театральности, присущий большинству костюмов этой серии, подчеркивает эфемерность представляемого этими костюмами времени, которое художнику Пелевиной интересно не менее, чем Древняя Русь.
К концу десятилетия у Елены Пелевиной складывается уникальная коллекция костюмов, с показами которых она объездила чуть не полмира. Ее приглашают вести мастер-классы и читать лекции в Академию моды «Сугино» в Японии, в ее любимой Японии, о которой она когда-то могла только мечтать. Проходят триумфальные показы в Париже, Нью-Йорке, в итальянских городах, во многих городах — законодателях мировой моды. Ее костюмы носят знаменитые женщины России — Александра Пахмутова, Алла Пугачёва, Лидия Федосеева-Шукшина, Жанна Болотова, Валентина Воронина, Надежда Кадышева, Лайза Минелли и многие другие. Сегодня она работает с Карденом. Пришли признание и популярность. Но для настоящего художника и человека этого мало. Ей хотелось, чтобы этот коронный русский, тождественно-«пелевинский» стиль стал достоянием не только избранных, имеющих средства для приобретения коллекционных костюмов людей. Ей хотелось государственной заинтересованности, развития линии национального стиля в одежде на уровне промышленном. Ей было обидно, что в ее красивых душегреях, манто и сарафанах ходят жены всех аккредитованных в Москве дипломатов, а не простые москвички, тульские, рязанские, сибирские красавицы. Может быть, этим можно объяснить закрытие ею своего знаменитого Дома моды со всеми производственными базами, студиями и бутиками как в Москве, так и по всему миру.
И все же... Более двадцати лет напряженного творческого труда дали свои плоды. Ее коллекция насчитывает около полутысячи уникальных авторских костюмов. Она с энтузиазмом показывает их по многим городам России. В самой далекой российской глубинке, на Ивановской земле, пять лет назад она начала большое строительство Дома русского искусства, где теперь и проводит большую часть своей жизни, занимаясь благотворительностью. Она и прежде помогала детям-сиротам, школам, церкви. Теперь же считает это в своей деятельности делом наиглавнейшим. Как и просветительство на благотворительной основе. В маленьких городах на базах местных музеев она делает выставки-показы своей коллекции, пропагандируя и внедряя в сознание русских людей их же исконное культурное достояние.
Такая она — русский художник Елена Пелевина. Окунаясь с головой в новое бытие, она не оставляет свою художественную практику. Итогом размышлений и переживаний этих лет становится монументальное текстильное полотно «Жизнь вечная», отражающее не только философию, чувствования художника, но и смелую стилистическую трансформацию ее творчества. Это ее новый гимн жизни, ее пространство любви. Каждый покоряет мир как может. Я — за то, как его покоряет Пелевина.
Татьяна Скоробогатова,
искусствовед, заслуженный работник культуры РФ
Художник Елена Пелевина: русские традиции в моде
Художник Елена Пелевина: русские традиции в моде