Как создавался памятник «Тысячелетию России»

Есть сведения, что мысль о сооружении памятника первому русскому государю Рюрику родилась в 1857 году в скромной голове некоего сапёрного полковника Кренке. Поддержанная непосредственным начальником полковника, генерал-адъютантом Кауфманом, счастливая идея была передана на рассмотрение Великому князю Николаю Николаевичу, который воспринял её одобрительно. Последняя инстанция в лице Александра II к проекту тоже отнеслась благосклонно. Страна находилась в преддверии неотвратимых грандиозных перемен, единодушия общественного мнения по их поводу не наблюдалось, и озабоченный назревшими реформами император разглядел в будущем монументе весьма своевременный символ национального единения.

Через некоторое время в газетах, одна из которых попала в руки молодого скульптора Михаила Микешина, было чётко обозначено конкурсное задание: «Памятник по своему внешнему виду должен <...> отражать шесть главных эпох в истории России: основание государства, введение христианства, начало освобождения от татарского ига, основание самодержавного царства русского, восстановление самодержавного царства избранием Михаила Романова и основание Российской империи. Памятник должен состоять из ваяльных изображений, соединённых изящными архитектурными сооружениями. Впрочем, составители проекта могут не стесняться сим указанием, лишь бы памятник выражал главную мысль сооружения: ознаменование постепенного в течение тысячи лет развития государства Российского». У Микешина с коллегой Шредером аж дух захватило, и молодые люди решили непременно представить на конкурс своё виденье будущего монумента. Нужно найти лаконичный, но выразительный стержневой символ страны, народа, веры и уж потом на него нанизать все шесть обозначенных условием конкурса эпох.

Микешин взялся за поиски решительно, смело, размашисто, так обычно действуют дилетанты. Незнание скульптурных канонов не сковывало его фантазию, не загоняло в рамки дозволенного. А что, если за основу взять колокол, вечевой колокол — объединяющий, возвещающий, призывающий? Михаил жадно ухватился за неведомо как посетившую его блестящую идею. Три кита российской государственности — православие, самодержавие и народность — его воображение разложило на три яруса, а верхнюю часть колокола преобразовало в величественную шар-державу, увенчанную аллегорической композицией «Православие». Вокруг шара Микешин мысленно разместил шесть скульптурных групп, олицетворявших столько же периодов русской истории... Кажется, бессонная ночь прошла не зря. Интересно, пришло ли в голову Шредера что-нибудь столь же путное? Поникший вид заглянувшего к Микешину скульптора, скорее, свидетельствовал об обратном. Едва бросив взгляд на микешинские эскизы, Шредер, сразу оценив их новаторскую изюминку, предложил вылепить модель будущего памятника в одну пятую натуральной величины.

Мастерская Микешина в одночасье скинула флёр безалаберной праздности и стала походить на кипящий котёл с варевом дерзких идей. Обитель трудов друзья не покидали ни на минуту, работали как одержимые, перестав различать за окном смену дня и ночи. Наконец наступил момент, когда воспалённые от усталости глаза двух творцов едва могли осмысленно наблюдать за подъёмом массивного макета по узкой винтовой лестнице мастерской.

Судейские мантии примерили на себя люди авторитетные: архитекторы Тон, Брюллов, Штакеншнейдер, художники Бруни и Басин, скульпторы Пименов и Клодт. Их профессиональный взгляд быстро отсеял сорок девять заявок, оставив для дальнейшего рассмотрения три макета. В двух из них было замечено не совсем точное соблюдение условий конкурсного задания, и большинством голосов проект Микешина был признан победителем с формулировкой, что он «отвечает основному смыслу монумента и содержит свежесть образного решения». Царю работа Микешина тоже пришлась по душе.

Теперь на первый план выдвинулась трудная задача поиска средств для воплощения художественного замысла в бронзовую реальность. Общая смета памятника составляла полмиллиона, так что пришлось раскошелиться и казне. Выбор места установки монумента тоже оказался хлопотным. Самой историей был составлен список городов-претендентов. Первым в нём значился Новгород — именно здесь, согласно летописи, тысячу лет назад был заложен фундамент русского государства. Далее в списке следовала Москва — собирательница разрозненной Руси, Киев с Владимиром и, конечно же, новая блистательная северная столица. В решении вопроса историческая справедливость упрямо указывала на Новгород. Смущал ещё один момент деликатного свойства: Новгород олицетворял собой упущенную возможность несколько иного пути развития России. Но император разглядел в особой вольнолюбивой стати древнего города выгодный фон своим смелым внутриполитическим устремлениям, и окончательный выбор был сделан в его пользу.

Нестор в своей летописи указал лишь год призвания Рюрика, поэтому датой проведения торжеств решили сделать день, объединивший сразу три знаменательных события. На восьмое сентября приходился день Рождества Пресвятой Богородицы, годовщина Куликовской битвы и день рождения наследника престола Николая Александровича.

Итак, за три года предстояло успеть многое: пройти все этапы создания памятника — глина, гипс, бронза — с последующей транспортировкой всех многочисленных деталей в Новгород, не говоря уже об изготовлении мощного гранитного постамента. Разумеется, такая огромная работа требовала коллективного исполнения, руководство которым император поручил Главноуправляющему Министерства путей сообщения и публичных зданий генерал-адъютанту Чевкину. Михаилу «творческую дирекцию» над всеми работами. 24-летний живописцу Микешину была поручена «творческая дирекция». На пару с Шредером он сотворил скульптурные облики десяти из девятнадцати верхних фигур, в том числе Петра I и Ивана III.

Академик Залеман ваял Михаила Романова, Владимира, Дмитрия Донского, академику Михайлову «доверился» сам Рюрик. Создание барельефов нижней части памятника были поручено ректору Академии художеств, выдающемуся скульптору, автору знаменитых «Коней» на Аничковом мосту, барону Клодту. Почивая на заслуженных лаврах, барон посчитал себя свободным от «творческой дирекции» Микешина — своего вчерашнего подопечного — и на барельефах скучно повторил сюжеты с участием верхних фигур. Государь, посетивший мастерскую мэтра в сопровождении Микешина, был разочарован интерпретацией Клодта. «Я мог бы предложить представить на барельефе всех достойных людей, которые по разным отраслям знания, ума и науки способствовали возвеличению России», — неожиданно сказал царю Микешин, когда они покидали мастерскую ректора Академии.

При более тщательном обдумывании барельеф стал мысленно превращаться в выразительные выпуклости горельефа. Но как из многоликой толпы достойнейших персонажей отечественной истории выбрать поистине знаковых героев и творцов?.. Не доверяя только собственным изысканиям, проводимым в Публичной библиотеке, художник воззвал к помощи авторитетов: Костомарова, Буслаева, Бестужева-Рюмина, Погодина, Гончарова, Тургенева, Майкова, Полонского. Никто из корифеев не остался равнодушным к проблеме, и на литейном дворе Академии художеств собирался и сходился в спорах цвет отечественной культуры. Микешин жадно впитывал в себя все аргументы и мнения, понимая, что ответственность за выбор персонажей лежит всё же на нём.

22 августа 1860 года Чевкин получил от «творческого директора» перечень лиц, достойных, по мнению художника, быть увековеченными в памятнике Отечеству. Все персонажи были сгруппированы следующим образом: просветители, государственники, военные и герои, писатели и художники. Доведённый до сведения общественности список вызвал горячую дискуссию, и количество высказанных мнений практически совпадало с числом взявших слово. Церковь, отталкиваясь от изначально заявленного тройственного принципа будущего монумента — православие, самодержавие, народность, — настаивала на трети своих представителей из всех персонажей горельефа, двор ревностно отслеживал отражение династических нюансов и настоял на внесение в список отца царствующей особы. В итоге, холодная военная выправка Николая Первого несколько заслонила мудрую непринуждённость Сперанского.

Наконец окончательный список был высочайше утверждён. 27-метровый горельеф должен был предстать в виде сплошного ряда из ста девяти фигур. Выдающимся деятелям разных царствований, расположившимся в гармоничном соседстве со своими предшественниками и преемниками, предстояло замкнуть цепь славы государства российского. Для решения этой пугающей своей масштабностью задачи были привлечены молодые, но талантливые скульпторы, незначительный опыт которых позволял подчинить их общему замыслу. И в мастерских пока ещё неизвестных ваятелей Николая Лаверецкого, Матвея Чижова, Александра Любимова один за другим стали рождаться полутораметровые герои и гении.

На отливку деталей памятника отводилось всего три месяца. Местом установки монумента была выбрана кремлёвская площадка, а все работы по его воздвижению возглавил инженер-полковник В. Д. Евреинов, получивший признание установкой уникального конного изваяния Николая I с двумя точками опоры и спасший давшую трещину Александровскую колонну. Торжественная закладка монумента состоялась в мае 1861 года и уже через год бронзовые фигуры, занявшие свои места на постаменте, укрылись огромным серым покрывалом, чтобы до поры до времени не привлекать взоры зевак.

Лихорадка возведения монумента заставила встрепенуться древний Новгород. Перед церемонией открытия памятника скромные новгородские улицы огласил цокот копыт лучших российских полков и говор многочисленных гостей. Все ждали царя... И вот 7 сентября 1862 года два белоснежных императорских парохода причалили к новгородским берегам. На следующий день, после смотра войск, государь присутствовал на литургии в Софийском соборе, молился, испрашивая, вероятно, у Всевышнего сил для дальнейшего движения по избранному пути, а затем, оседлав коня, в сопровождении духовенства направился на центральную площадь, к главному объекту торжественной церемонии.

Спешившись, Александр II преклонил колени перед готовящимся открыться взору бронзовым гимном тысячелетней российской государственности. Его примеру последовала запруженная народом площадь. Все с благоговением выслушали молебственную речь митрополита, а потом грянули колокола. Лёгкий кивок головы императора, и матерчатое укрытие памятника послушно устремилось вниз, в последний раз нежно обнимая своё бронзовое сокровище. Через некоторое время взоры, успевшие насладиться представшим перед ними великолепием, дружно устремились на стройную фигуру идейного руководителя сотворённого чуда, горделиво вытянувшуюся в парадном чёрном фраке. Здесь же, у подножия памятника, император вручил художнику орден Владимира 4-ой степени. Ударили литавры, и военный парад завершил торжественную церемонию.

«Творческий директор» «Тысячелетия России» кроме ордена был вознаграждён пожизненным пенсионом в 1200 рублей серебром в год и большим авторитетом в художественном мире. Его стали называть не иначе как «лейб-мастером монументальных дел». Воспетое же в бронзе «Тысячелетие России» после появления на свет более не нуждалось в «отеческом» внимании. С благородной отрешённостью оно несло через годы своё высокое смысловое предназначение. В трудные времена революционного слома над монументом, как и над другими его монархическим собратьями, нависла смертельная угроза. Оставалось надеяться на счастливое стечение обстоятельств, и судьба пощадила микешинский шедевр, хотя многие другие творения художника исчезли с лица земли. И хотя бронзовые митрополиты и цари не могли ласкать взор новгородского большевистского начальства, памятник почему-то не трогали. Только во время революционных праздников старались отгородиться от него фанерными щитами.

Немцы вошли в древний Новгород уже через два месяца после начала Великой Отечественной войны. Огромный монумент удивил и позабавил оккупантов. Насмехаясь, они фотографировались на фоне чужеродных кумиров. А когда в январе 1944 года под угрожающий грохот советской артиллерии пришлось задуматься о бегстве, решились на демонтаж и перевозку в Германию если не всего этого странного памятника, то хотя бы некоторых из его фигур. Уж очень хороша работа! На проявления немецкой аккуратности времени катастрофически не хватало, и крепёжные болты перерубались зубилами. Бронзовые герои сопротивлялись, но в неравной схватке срывались с постамента и летели вниз, с гулкой обречённостью ударяясь о булыжник. В панике и спешке немцы покинули город, оставив фигуры лежащими на земле. Искорёженное, поруганное «Тысячелетие России» с наполовину снесённым шаром-державой предстало взору освободителей Новгорода олицетворением всего истерзанного отечества, всколыхнув столь сильные патриотические чувства, на которые памятник не рассчитывал даже в момент своего триумфального открытия. 2 ноября 1944 года состоялось его второе рождение — совсем не столь торжественное, как когда-то, но оттого не менее идейно значимое.

Промчались невнятно-умиротворённые послевоенные годы, рассыпалось в прах советское государство, но осталась Россия, для которой микешинский шедевр — всё тот же горделивый символ национального самосознания и единения, пожалуй, — самый выразительный в истории мировой скульптуры.

Елизавета Газарова