К вопросу об идеале солидарного общества

Понятие «солидарного общества» активно используется в последние годы в программных документах Всемирного Русского Народного Собора, обозначая социальный идеал, к достижению которого должны быть устремлены совместные усилия общества и власти.

Необходимо подчеркнуть, что идеал «солидарного общества» не является идеологическим «конструктом», оторванным от идейной основы национальной и мировой социально-философской мысли. Прежде всего, идея солидарного общества восходит к русской религиозной философии общества, к именам и трудам выдающихся русских мыслителей XIX -XX века. Разработка идеи солидарного общества позволяет подняться над теоретическими и политическими разногласиями русских мыслителей прошлого, воспринять их наследие не в качестве «партийного маркера» и не в качестве предмета сугубо исторического интереса, а как актуальный массив идей, концепций, методов познания и преображения социальной реальности, активное использование которого и возможно, и необходимо в наши дни.

Вместе с тем, актуализация интеллектуального наследия русской социально-философской мысли в контексте разработки идеала солидарного общества позволяет современному интеллектуальному слою России вести равноправный диалог с западными социально-философскими школами и традициями, не принимая роль учеников и эпигонов, а выступая в качестве равноправной стороны такового диалога. Более того, русская социальная философия содержит в себе идейный потенциал, способный снимать противоречия и опровергать заблуждения западной социальной философии.

Русская социальная философия изначально, еще в трудах ранних славянофилов, отстраивается от теоретических предпосылок западной социальной мысли, вводя собственную аксиоматику, основывающуюся на историческом опыте русского народа и духовном опыте русской культуры. Так, всякая социальная философия базируется на определенной концепции человека, определенном понимании его природы, возможностей и ограничений. Западная социальная мысль Нового времени выдвинула две альтернативные точки зрения на изначальную природу человека.

Так, с точки зрения Т. Гоббса в «естественном состоянии» человек зол, и синонимом естественного состояния человеческого сообщества оказывается «война всех против всех». Только государство и право, как внешние регуляторы, способны поддерживать благое состояние общества и человека. Таким образом, достижение социального идеала связывается в данной традиции с работой институтов. Позже, в трудах Адама Смита, а также его последователей в ХХ веке (прежде всего, Ф. Хайека), основным институтом, превращающим энергетику изначально злой и агрессивной природы человека в социально-приемлемые блага, был объявлен рынок.

Другая традиция, связанная прежде всего с Ж.-Ж. Руссо, исходит из того, что в естественном состоянии человеческая природа блага. Однако работа «неправильно устроенных» институтов деформирует человеческую природу, что приводит к социальному злу. При этом, понимая, что возврат в естественное состояние невозможен, Руссо связывает терапию социального зла с социальной и политической инженерией, возлагает надежду на избавление от социального зла с конструированием «правильного» государственного устройства, «правильных» институтов.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что западной социальной философии во всех ее версиях, — за исключением отдельно стоящего консервативно-романтического идейного комплекса XIX-XX века, — свойственно глубокое недоверие к «органике» жизни и упование на конструктивный потенциал искусственно конструируемых институтов (государства, права, рынка), с несущественными в данном контексте различиями, является ли конструирование институтов делом рационального расчета или результатом «эволюционного отбора».

Русские мыслители, принимая христианскую антропологическую аксиоматику, формируют более широкий горизонт социального мышления, нежели тот, который открыт в контексте западной социальной философии, еще на старте Нового времени отказавшегося от целостной христианской концепции человека. Изначально постулируя двойственность человеческой природы в истории, как одновременно носительницы «образа и подобия Божиего» и как носительницы греховного начала, русская социальная философия выходит из ложного круга проблем, связанного с европейским конструктом «естественного состояния».

Конститутивными для русской социальной философии оппозициями выступают различия онтологической «данности» и онтологической «заданности», как применительно к человеческому существу, так и к социальной реальности. Если «данность», историческая фактура, эмпирика социального бытия наполнена несовершенством, конкуренцией, раздором и конфликтами между человеческими существами, то «заданность» связана с отношениями любви и солидарности. При этом «заданность» является не «абстрактным» идеалом, не абстрактной системой ценностей, лишенных онтологического статуса.

«Заданность» конкретна, обладает особым (и более высоким) онтологическим статусом и проявляется в реальном историческом времени и обществе, в реальных людях. Более того именно «заданность» является основой всякой социальной и человеческой реальности. Подобно тому, как в конкретном человеке соприсутствуют как начала блага, устремлённости к добру, истине и красоте, так и злые, разрушительные начала, так и в конкретном обществе сосуществуют и соприсутствуют явления и тенденции этих двух порядков.

Можно сказать, что для русских социальных мыслителей социальный идеал находится не в прошлом и не в будущем, а в глубине настоящего, в благой стороне человеческого существа и в глубинных измерениях общественной жизни, связанных с раскрытием благой стороны человеческого существа. Онтологической основой социального идеала выступают любовь и солидарность как сущностные аспекты личностного бытия, они же выступают в качестве онтологических устоев общества.

В связи с раскрытием содержания понятия «солидарное общество» необходимо отметить, что конститутивное для западной социальной мысли противопоставление «общество — община» (от романтиков до Маркса и до новейших теорий «модернизации») переносится в русской философии из диахронии в синхронию, «общество» и «община» рассматриваются не как этапы исторического пути общества, а как соприсутствие различных по своим духовным качествам сфер социального бытия. Инкриминируемая славянофилам идеализация крестьянской общины в целом была не свойственна русским мыслителям, и могла быть допущена ими только в качестве полемического приема, «фигуры речи».

Подлинная мысль и славянофилов, и позднейших русских социальных философов состояла в том, что на всех исторических этапах жизни общества, — как на «аграрном», так и на «индустриальном», говоря современным языком, — человеческое общежитие представляет собой напряженное соотношение «соборности»/«солидарности» и «общественности» как внутреннего, основанного на любви и солидарности, устроения общественного бытия и внешнего, наполненного несовершенством или злонамеренностью обнаружения амбивалентной человеческой природы в социальном пространстве.

Соответственно, для русской философии общества неприемлемо связывать достижение социального идеала с конструированием «благих» институтов. На институциональном уровне нет институтов или организаций, которые бы можно было однозначно и всецело отождествить с идеей солидарного общества.

Однако существует определенная градация форм общения по степени проявленности в них начала солидарности (соборности):
— Отдельные сообщества преимущественно связаны с идеей солидарности, как то: семья, народ, Церковь (религиозная община), государство. Однако в силу амбивалентности человеческой природы в истории ни одно из данных сообществ не является «эталонным», каждое из них в той или иной конкретно-исторической ситуации подвергается определенной эрозии, в той или иной степени проникается тенденциями раздора и отчуждения от онтологических начал общественного бытия;
— Некоторые сообщества могут быть носителями начала солидарности, но чаще всего выступают носителями противоположных энергий. Прежде всего тут речь идет о коллективных акторах хозяйственной жизни общества (предприятиях). Во многом, вопрос доминирования того или иного начала в структуре актора хозяйственной жизни связан с характеристиками личности руководителя (собственника), корпоративной культуры и ценностных основ выстраивания отношений с внешним окружением. Не менее значима данная проблематика для акторов политической и общественной жизни (общественных организаций, движений, партий);
— Некоторые сообщества не могут быть солидарными на принципиальном уровне. Прежде всего, тут речь идет о криминальных сообществах, деструктивных религиозных сообществах, экстремистских политических движениях.

Таким образом, солидарное общество есть общество, живущее в согласии со своими онтологическими началами. Солидарное общество формируется путем раскрытия внутреннего потенциала личностей и организаций, а также предполагает ограждение общества от практик и организаций, исключающих (не реализующих) начало солидарности в своей деятельности.

Солидарное общество не есть результат сугубо внешнего воздействия, тем более, работы технологий или организационного проектирования. Это состояние общественной жизни, достигаемое в результате свободного выбора, прежде всего — свободного выбора лиц, принимающих решение или контролирующих ресурсы в той или иной сфере общественного бытия.

В заключение, необходимо сделать важное примечание. Солидарность, солидарное общество в русской социально-философской традиции не есть синоним коллективизма или социализма. Более того, солидарное общество выступает подлинным оппонентом и антиподом любого достигаемого принуждением («внешним образом») коллективизма. Так, И. А. Ильин противопоставлял социализм и социальность (в значении солидарности). Бердяев — коммунизм и «коммюнотарность» (также в значении солидарности). Русские мыслители указывали на то, что тоталитарный коллективизм зиждется на предварительной атомизации, разрушении «органики» социальной жизни, формирующейся исторически (что проявляется в разрушении традиционной семьи, религиозных общих, традиционной государственности). В этом смысле можно и нужно говорить о принципиальной несовместимости русского идеала солидарного общества и западных социальных утопий.

Сергей Волобуев, старший научный сотрудник Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, член Экспертного центра Всемирного Русского Народного Собора