Городские «сказки» курского художника Владимира Парашечкина

Владимир Вячеславович Парашечкин оставил городу Курску удивительное наследие — он в своих полотнах восстановил, запечатлел, додумал его исторический облик. Художника нет, но картины его живут, создавая облик милой русской провинции, без которой немыслима наша Большая Россия.

Парадный зал. Церемония вручения премии общественного признания «Курская антоновка» — 2008. На столе президиума рядком сияют золочёными боками награды — медные яблочки на малахитовой зелени, и публика радушно приветствует каждого героя.

Слева от меня две тётушки в «посадских» шалях горячо аплодируют своей коллеге — сельской учительнице биологии. И когда она, смущённая, возвращается со своей «Антоновкой» на место, подруги оживлённо ей шепчут:
— Поздравляем... Увесистое яблочко?
— Да уж! — Усмехнулась та. — Чехов с нами.
— Ты что? — Ироничный тон героини вечера прозвучал для них неожиданно.
— Да! Это, как если бы Лопахин вырубил вишнёвый сад и вдруг подарил Аркадиной золочёную вишенку... Сколько я воевала за сады?
— Гм-гм... И — правда! Какие сады у нас были — бывало, яблоки в ладони не помещались,- повернувшись ко мне, поясняла одна. — Осенью мёдом пахли на всё село!
— А нынче порушены сады...
— Не зудите, училки! — Пошутила та, что постарше. — Под Обоянью ещё не всё, говорят, вырубили. Хлопайте другим!

Обстановка в зале была неформальная — люди общались, входили, выходили... Собираясь подняться на сцену, рядом со мной остановился человек. Кто же он? Может быть, врач? Светлое лицо сказочника, широкая недлинная борода пшеничного цвета. Первого впечатления было достаточно, чтобы расположиться к нему.
— Художник, который восстановил и выстроил в картинах исторический Курск! Член Союза художников России — Владимир Вячеславович...
— ...Парашечкин, — завершила я фразу про себя, так как давно знала и любила творчество художника. Только в лицо его не знала. А между тем, «сказочник» двинулся к микрофону. Вот кто он — создатель «курского романтизма»!
— Этот-то что восстанавливал? — Уточняли у меня обстоятельные педагоги.
— Городские исторические пейзажи по фотографиям девятнадцатого века. Теперь на его картинах можно увидеть старый Курск, храмы разрушенные.
— Да уж... Рушили все, а восстанавливают единицы.

Получив награду, Владимир Вячеславович произнёс ровным голосом благодарственные слова и поклонился. Чуть поодаль воодушевленно хлопал его товарищ со смоляной бородой — известный всему Курску Олег Р. Они рядом выглядели очень колоритно. Два контрастных бородача так вместе и перебрались на одно из полотен, как центральные персонажи: надели шубы да пошли в трактир через сугробы! А может быть, и мимо... Путешествуют во времени — имеют право! Сказочники.

Переехав в Курск, я влюбилась в него не сразу, хотя мы и поселились в историческом центре, рядом с Сергиево-Казанским собором. Там зимой можно было найти такие «сугробные» улочки, где по узенькой тропинке едва пройдёшь! В этих исторических декорациях мои дети — первоклашки — любили гулять, играть и фантазировать. И я — с ними! Вот-вот выйдет из-за поворота дородный купец в шубе нараспашку, проплывёт тихая монастырка в чёрном или пронесётся лихач с криком «Па-а-ди!..». Однажды, мы увидели наши «живые картинки» на полотнах в картинной галерее. На выставке Владимира Парашечкина «Курск православный».

Вот посреди широкой улицы чинно стоит на посту городовой. Слева, за решёткой, у колокольни большого храма буйствует сирень, а вдали — виднеется купол и башенки Знаменского собора. Весенний день у стен Воскресенско-Ильинского храма.
— Это улица Ленина! — Узнают дети. — Только тут всё не так.
— Да. Многое перестраивали и колокольню разрушили, — пояснил мимоходом тихий человек в вязаной синей шапочке. Наша шумная компания не заметила его поначалу.
Я тоже пояснила, что в советские годы Дом книги на улице Ленина был выстроен так, чтобы закрывать со стороны улицы купол и крест на храме. А сейчас всё открыто зеркальной стеной.
— А-га...Это, где теперь памятник яблоку!

Дочка, используя паузу, тут же переводит разговор на себя и тычет пальчиком в левый угол картины на маленькую барышню в шляпке:
— Я буду, вот — она! Это меня нарисовали.
— А я вот он — городовой! — Не уступает младший брат.
Подхватываю игру:
— Ну, а я — кто?.. Наверное, тётка с корзиной!
— Не-е-ет! — Кричат дружно мои искусствоведы. — Ты — барыня под белым зонтиком! В той коляске красивой едешь, с красным кучером!

А вот другая картина — «наш» Сергиево-Казанский собор. Помню, как-то раз возле входа седой священник с посохом благословлял людей. Осмелилась тогда тоже к нему подойти, хоть и была без платка. Меня благословили. Казалось, за секунду безмолвного общения зоркий взгляд передавал поддержку и наставление... «Владыка Ювеналий...», — услышала тогда шёпот сзади.

«Сергиево-Казанский собор» Владимира Парашечкина. Вокруг храма кипит городская жизнь другого века: мужик везёт на санях дрова, спешит на гнедом коне всадник. А вот, среди голубых снегов, остановились в беседе священник и баба с белым узелком. В одной руке — узелок, а за другую держится девчонка в красном платке... Зима в Курске.

А летом две тысячи двенадцатого года Художник ушёл в жизнь вечную, оставив курянам свой романтизированный город, где дышат закатные облака и народная жизнь сосредоточена вокруг Веры, Надежды и Любви.

Ирина Кумова