Этника: Беловодье и Олонхо

Этническим маркером в современной культуре можно со всей определенностью назвать живучесть идеального мифа об особенной счастливой земле, в которой жизнь протекает во всей полноте и осмысленности. Для русских — это мир Беловодья, для якутов — эпический мир Олонхо.

Можно собирать союзы экономические и политические, но самые тесные союзы — это союзы народные. Народ — сила не только количественная, но и качественная. И это знают те художники, для которых актуальным остается погружение в телесно-бытийное и душевно-духовное пространство своего народа. Земля живая и вода чистая, жизнь человека природная вызывают в нас ностальгию. Корни культур — будь то русская, якутская или какого-либо другого народа — еще буквально жадно «раскапываются» художниками, чтобы привязать самих себя, нынешних, к ним накрепко.

Бог творил мирами — мир растений и мир ангельский, мир небесных тел и мир животных. И наконец, мир человеческий. Эту целостность творения, его принципиальную крепость, связь частей особенно остро чувствовали многие народы, создавая идеальное пространство мира «золотого века». В этом народном идеальном мире время, будто достигнув своего предела, останавливается и становится вечностью.

Что видит современный художник в народном эпосе? Он видит, как избыточен Божий мир. Способность видеть мир избыточным — это способность народов и больших художников. Когда читаешь о «видимом слове» в якутском спектакле-олонхо, то, действительно, видишь игрушечную хрупкость земли и залитый солнцем простор, и позлащенные солнечные лучи «закатного» света, как видишь и людей «с золотыми поводьями за спиной» из спектакля Андрея Саввича Борисова.

Да, народ творящий имеет мировидение: в сознании якутского народа запечатлен мир нижний, средний, верхний. В сказках и сказаниях русских через древо мира дается понятие его триединства («прави» — правды верхнего, небесного; «яви» — мира людей и животных, и «нави» — неправды, навета, подземного мира драконов и змей). Как избыточно разнообразен и избыточно красив мир. И когда душа прикасается к этой избыточности, тогда и возникает в ней молитва. Тогда возникает и художественное произведение. Иногда даже кажется, что и такие разные — русская песня, например, и горловое пение связаны все же тем, что уста размыкаются от избытка теплых и ярких чувств, а не от недостатка их поет человек. Будто душу свою пускает в мир, будто хочет найти звуки, чтобы перелить себя в них и распространиться по земле своего народа:

Осьмикрайняя,
Об осьми ободах,
Бурями обуянная
Земля — всего живущего мать,
Предназначенно-обетованная,
В отдаленных возникла веках.
И оттуда сказание начинать.
(олонхо Нюргун Боотур Стремительный).

Так поет-сказывает якут. «В олонхо, — говорят историки, — описывается изначальная жизнь человека с первого появления его на земле. Человек, появившись на земле, начинает организовывать жизнь на ней, преодолевая различные препятствия, встающие на его пути. Препятствия эти создателям олонхо представляются в виде чудовищ, заполонивших прекрасную страну. Они разрушают ее и уничтожают на ней все живое. Человек должен очистить страну от этих чудовищ и создать на ней изобильную, мирную и счастливую жизнь».

Таковы высокие цели, стоящие перед первым человеком. Поэтому им должен быть необыкновенный, чудесный герой с предопределенной свыше судьбой, специально посланный:

Чтоб улусы солнечные
Защитить,
Чтоб людей от гибели
Оградить.
Во всех олонхо первый человек — герой.

В русской культуре тоже есть свои идеальные взгляды и свое идеально-эпическое пространство. Например, пространство (область-сфера) Святой Руси — как Руси северной, поморской. Легенда о Китеже-граде тут соприкасается с раем Беловодья. Н. М. Теребихин пишет: «Дорога России к морю, к «берегам семи морей» — это одна из ипостасей ее дороги к Храму, который и открылся русской душе на Севере, на берегах Белого Студеного моря-океана, который, как и пустыня, сокращает путь к Богу, и поэтому не зря русские поморы свято верили, что «кто в море не бывал, тот Богу не молился».

На сакральных картах Святой Руси (они были составлены по религиозно-мифологическим описаниям русских паломников-странников), священная страна «белой воды» сопрягается с областью моря. Беловодье с Белым морем (Беломорьем). Но Беловодье сопрягают и с Алтаем... «Мистика Белого моря как запредельного священного пространства, пребывание в котором открывает видение иных миров, — говорит ученый, — доступна и личностному духовному опыту современного человека, распознающего в тварной белизне Белого моря отблески нетварного Божественного Света».

Белый латырь — камень всем камням отец,
Почему же он всем камням отец?
С — под камешка, с — под белого латыря
Потекли реки, реки быстрые,
По всей земле, по всей вселенную,
Всему миру на исцеление,
Всему миру на пропитание.

Бог населил землю не одним народом, а разными. И эту свою особенную физиономию мы просто обязаны хранить в этом мире, по которому катком проходит культурная уравниловка и культурное одичание. Это так трудно — тянуться от земли к небу, тянуться «прямо к солнцу — на восток». Но в этом труде, большом духовном труде, в сущности, и заключена жизнь и народа, и чуткого художника, ее — жизнь — видящего, слышащего, навсегда отливающего в вечные общие образы, что дороже алмазов и золота. «Чем более разнообразна жизнь, тем она более устойчива», — считают ученые. Разнообразие жизни заключено именно в народах.

Союз культур и солидарный союз народов в России существовали издавна. И самым мощным эпицентром союза может быть именно культура и русский язык, столь мощный и гибкий, что способен выдержать серьезную языковую нагрузку иных народных языков при переводе на него. Народно-цивилизационный мир принципиально отличается от мира цивилизационно-глобального, и задача наша это понимать, чтобы не уничтожить все живое в культуре народов.

Что такое глобальная цивилизация? Ответов существует много. Но более верным и емким кажется следующий: «Цивилизация есть такая продуктивная деятельность человечества, которая происходит независимо от богопочитания и почитания отцов и в отрыве от органических начал жизни — земли и почвы» (Авдеенко Е. А.). Священное Писание нам говорит, что первым общественным устройством была мощная глобальная цивилизация потомков Каина. В нашем случае независимость от почитания отцов — явление столь распространенное, столь уже не пугающее, что только те, кто живет внутри культуры, знает и видит, что утрата сыновства как иная сторона непочитания отцов — это очень длительный исторический процесс.

Итак, глобальный проект предлагает всем один культурный и общепотребительский деэтнизированный стандарт, в котором нет отеческого, но есть нечто географическое («немецкое», «американское», «русское» по типу производится в Китае и никого это уже не смущает). Народный мир, напротив, почитает отцов, культивируя ответственность сыновства. Отец и сын, богатыри и заступники, народные защитники — все они знают о сыновстве. Они сыновья (герои) своему народу. Они сыновья своей земли. На вопрос: какой твой мир? — народный герой ответит: отцовский. И очень бы хотелось, чтобы так отвечали не только эпические герои, но и наши дети.

Глобальная цивилизация отрывает человека от земли. ПОЧВА — земля — дает силу герою. Вспомним, что припадание сказочного и эпического героя к земле всегда символично — оно вливает в него силы, герой сквозь землю слышит грядущее. И не имеющий силы от земли — он будто трясущийся Каин, шатается по земле и нигде не находит своего успокоения.
Начало глобальной цивилизации всегда — с древних библейских времен — это город. Первый город — это был город Каина, а первый глобализм — каинский. Последний город — Вавилон, и глобализм вавилонский, в котором люди расщеплены, ничем друг с другом не связаны, кроме глобальной амбиции строительства башни. Но что происходит с человеком? Раз потеряна связь с Землей (а это и связь с Богом), то у человека отнимаются духовные ориентиры и он становится безоружен.

Народно-цивилизационный мир устроен принципиально иначе: в эпосе олонхо человек должен работать, т. е. бороться с чудовищами, чтобы восстановить эту связь с землей, этот правильный порядок в мире. Просто так, без борьбы и подвигов, без преодоления препятствий и прохождения испытаний мир добра и красоты, мир истины и чистоты — мир Беловодья или мир олонхо не открывается человеку. Все это звучит в словах Кыыс Дэбилийэ: «...чтобы Средний мир защитить, чтобы изначальную землю уберечь, чтобы солнечных людей спасти, не боясь, что светлый дух мой прервётся, что белый мой дух угаснет, с могучими я мерилась, в жестоких схватках их победила...». Тот же пафос спасения рода-племени слышен и в спектакле якутского режиссера Борисова «Желанный голубой берег мой..», в спектакле, который открывает дорогу к солнечному свету героического олонхо.

А рядом поставим «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина — с трагическим, но и просветленным рассказом о царском листвене — символе вечной, неувядаемой жизни. По преданию, это дерево держит на себе весь остров, всю Матёру. Листвень не удалось ни сжечь, ни спилить. Еще раньше В. Распутин скажет дважды, что, «жизнь... она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне, и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой».

Связь с землей и рождает, и поддерживает нравственность, глубинные этические идеалы. Слышащие, чующие, эту связь с землей художники говорят нам: жизнь глубиннее сознания. Связь с землей поддерживает столь плодотворное для художника символическое мышление, которое с катастрофической быстротой исчезает в современной среднестатистической культуре. Что можем сделать мы? Мы можем язык политический и экономический углубить символическим языком культуры — самым сложным, самым разнообразным, а потому и самым устойчивым.

Капитолина Кокшенева