Документальное кино — это глубокое погружение в жизнь других людей

Режиссер Наталия Гугуева — автор более полутора десятков документальных фильмов. О том, что лежит в основе ее документальных исследований, о частных историях общей жизни, о работе над материалом, о родстве душ и психотерапевтическом эффекте творчества рассказала Наталия специально для сайта ВРНС.

Cреди её фильмов — «Форсаж», «Тимур. История последнего полета», «Костя Цзю. Быть первым» (совм. с А. Коганом), «Страсти по Солоницыну», «Владимир Высоцкий и Марина Влади. Последний поцелуй» (совм. с А. Коганом), «Улыбка Гагарина» (совм. с А. Коганом), «Жизнь всегда конкретна», «Кто такой этот Кустурица?». Ее работы привлекают широкую зрительскую аудиторию, критиков и профессионалов кино, а сама она является лауреатом и номинантом премий «ТЭФИ», «ЛАВР», «НИКА», «Золотой орел», призером всероссийских и международных кинофестивалей

— Наталия, что есть документалистика для вас? Как Вы к ней пришли?

— Во ВГИКе я оканчивала игровую мастерскую и документальным кино не собиралась заниматься, мне казалось, что это не мое. Из института вышла в 1998 году, в это время случился финансовый кризис, и с игровым кино, с его финансированием, стало совсем плохо. Я в тот период собирала материал для сценария игровой картины о летчиках — увлеклась и поняла, что на нем можно сделать документальную работу (это как раз был будущий фильм «Форсаж»). Хотя еще во ВГИКе я сдавала курсовую работу по дисциплине «Документальное кино», которая мне тогда казалась не очень привлекательной. И написала сценарий документального фильма о цирковых артистах, о драматической истории взаимоотношений в одной цирковой семье. Уже после окончания ВГИКа по этой истории я сняла документальный фильм «Двое и одна».

— И все же можно считать «Форсаж» первой ласточкой? Фильм, который принес вам более двадцати наград на всероссийских и международных фестивалях. Эта картина тем более любопытна, что взята сугубо мужская — воинская — тема: история и судьба советской палубной авиации, более того, в переломный момент — в годы распада СССР. Мужские понятия, мужская жизнь: армия, воинский долг, присяга, экстремальные ситуации. И женская съемочная команда, женское видение: вы и оператор Ирина Уральская.

— До встречи с героем России, летчиком-истребителем Тимуром Апакидзе я вообще не имела никакого отношения к армии, к авиации, и никогда этим не интересовалась. Но, работая над фильмом, я полностью погрузилась — и в материал, и в саму эту жизнь, полную трудностей и опасностей — и в то же время интересную и захватывающую. Съемки проходили в воинском гарнизоне на Украине и на авианосце «Адмирал Кузнецов», причем разрешения на них добился именно Тимур.

«Форсаж» — фильм о тяжелом периоде в истории страны, в истории русско-украинских отношений: распадался Советский Союз, рушилась армия и флот, расформировывались военные подразделения, обрывались дружеские и семейные связи — и это было не менее драматично, чем, скажем, Гражданская война в начале прошлого века. Мне важно было рассмотреть именно вертикаль: страна — армия — полк — семья. Хотелось показать, что если сверху развал и разлад, то дальше — по вертикали — разрушается и все остальное. Вплоть до семьи (где муж — русский офицер, а жена — украинка). Таких историй в фильме много, но сюжетообразующая — история Тимура Апакидзе, военного летчика, командира и наставника, в судьбе которого, как в зеркале, отразились происходящие в стране процессы. Вопросы, стоявшие перед ним: родина, ответственность, профессионализм, воинский долг и воинская честь, командирские обязанности — не были пустым звуком. Действовать на пределе возможностей, исполнять свой долг до конца — так он жил, этому он учил своих бойцов. Трагическая гибель Тимура была в какой-то степени предопределена всей его жизнью, мироощущением, высотой установленной им для себя планки — он разбился во время показательных летных выступлений: не пошел на катапультирование, сажая самолет в трудных условиях.

— Когда режиссера увлекает тема — кино получается живое, смотрится на одном дыхании, безотрывно. Для меня, в свое время, стало открытием, что документальное кино можно смотреть как игровое, можно сравнивать их по динамике и остроте. Только в документальном — живые эмоции, живые люди, нет никакой наигранности, вообще нет игры, только жизнь как она есть — и она часто богаче, чем любые художественные средства выражения.

— Сейчас я уже ясно вижу, что как раз документальное кино дало мне возможность глубокого погружения в жизнь других людей. Часто я, когда пишу игровой сценарий, параллельно работаю над документальной картиной на ту же тему. В последнее время в кинематографе много игровых сценариев, игровых фильмов — неживых, картонных. Сценаристы, режиссеры перестали изучать материал — жизнь тех людей, о которых они снимают. Так, по краешку — что-то где-то слышали, читали. Поэтому получаются штампованные следователи, штампованные летчики, штампованные женщины и т. д. Всё по одному лекалу.

Погружаясь в жизнь героев, ты одновременно ищешь различия и точки соприкосновения их жизней со своей. Мне интересно и важно, как мой герой проживал, преодолевал ту ситуацию, с которой сталкиваюсь в своей жизни и я. Обычно на каждом этапе своей жизни я выбираю тему или персонажа, через которого я могу лучше понять себя, обозначить свои внутренние проблемы и конфликты и постараться разрешить их. Получается взаимовыгодность, взаимообогащаемость: задавая и/или решая вопросы других, задаешь и/или решаешь свои, и наоборот. То есть работа, творчество — имеют еще и психотерапевтический эффект для меня. И, надеюсь, для зрителей.

— Чем именно привлекают герои? Все ваши герои разные: космонавт Юрий Гагарин, поэт и актер Владимир Высоцкий, артист Анатолий Солоницын, летчик-истребитель Тимур Апакидзе, боксер Костя Цзю, скульптор Марта Житкова... Есть какая-то установка? Что именно цепляет в человеке?

— На заказ ничего не делается, сама выбираю себе тему и персонажей, при этом всегда стараюсь найти человека «своей группы крови». Имею в виду совпадение в главных вещах, которые волнуют и меня, и моего героя, которые передаются у него через его профессию и жизнь, а у меня — через мою: отношение к семье, Родине, преодоление страха, риска, свободу, выбор между долгом и желанием, ответственностью за окружающих людей, противоречия между совестью и должностными обязанностями. Если я это в своих героях нахожу, оно резонирует во мне; в свою очередь, хочется донести это до зрителя, сразу начинаю думать, как это сделать. При этом не важно: герой — актер или клоун, летчик или боксер.

Фильм «Костя Цзю. Быть первым!» — это совсем не о боксе история. Это история поражения непобедимого бойца, история человека, который упал, потому что слишком надеялся на свои силы. Такое может случиться (да и случается) с каждым из нас. На показы этого фильма приходили зрители, не слишком жалующие бокс, интеллигенция, далекая от мира спорта, утонченные барышни, из консерватории, — а уходили в слезах, потрясенные. Были паломники из монастырей, верующие люди, утверждавшие, что это — православное кино. Бокс, профессиональный спорт — лишь фон; через путь Кости в боксе идет рассказ о его внутренней духовной работе — о преодолении дикой самоуверенности, когда человек начинает себя чувствовать всемогущим и всесильным, почти Богом. Но путь по-настоящему сильного человека, духовный, православный путь, — это именно путь не от победы к победе, а от поражения к поражению. И главное в нем — не то, что ты упал, а то, что ты после падения смог встать. Для Кости его поражение в матче стало одной из важнейших — нравственных — побед. Из этого опыта он вынес важное знание: чтобы подняться, нужно упасть. Такие моменты очень показательны и важны для меня в каждом моем герое. Мне интересна не поверхностная биография человека, факты и события, а именно его внутренняя жизнь.

— Вы сделали фильм о Высоцком «Владимир Высоцкий и Марина Влади. Последний поцелуй». О жизни Высоцкого уже столько написано и снято. Что вас подвигло взяться за эту тему, новизной не блещущую?

— Тогда у меня был период какого-то внутреннего бунта, протеста, эмоционального прожигания жизни. Нужно было пройти этот этап и узнать, чем это заканчивается. И еще — попытка разобраться, что есть земная любовь мужчины и женщины. Искрометная, яркая, красивая история любви Высоцкого и Марины Влади восхищала, будоражила меня. Вот и появился в моей фильмографии герой — Высоцкий, который мне очень близок по своей искренности, эмоциональной силе, надрыву, бунту, противостоянию. Меня привлекла в нем способность оставаться самим собой, следовать своему пути. Но его, что называется, несло. Отсутствие чувства меры. Он и сгорел от этого. Для меня это в первую очередь — история гибели талантливого человека. Человека, который не нашел свою жизненную опору — даже в творчестве и в любви к женщине. Думаю, он мог найти эту опору в Боге и вере. Но безверие, тупиковость и загнанность, — это была общая проблема того поколения, того времени. Поэтому для меня это в большей степени — история гибели. Но и огромной любви, боли и искренности человеческой. И еще того, что если тебе дан какой-то талант, то надо суметь достойно им распорядиться.

— Получается, если у Высоцкого история гибели, у Кости Цзю — история преодоления, то у Гагарина — история славы, величия? Фильм «Улыбка Гагарина» — он ведь об этом?

— С Гагариным, я думаю, это не совсем история славы. Скорее, тоже история ее преодоления. После полета в космос на него обрушилось мировая известность. Он стал символом своей страны и ее космического будущего — и самым популярным в мире человеком. Тихий скромный парень из российской глубинки, который просто выполнял свою работу. На тот момент ему было 27 лет. После полета весь мир прочил Гагарину блестящее будущее, и только в журнале «Лайф» под фотографией Гагарина стояло: «У этого человека всё позади!» И вот это был показательный момент: к 27-ми годам человек достиг вершины. Дальше — что? И есть ли оно — это дальше? После космического триумфа Гагарина на несколько лет отстранили от самостоятельных полетов, фактически он перестал быть летчиком-космонавтом, он стал публичным лицом. Начались встречи на высочайшем уровне, заседания в комитетах, командировки — динамичная изматывающая «представительская» жизнь.

Знакомство с ним почитали за честь известнейшие люди того времени: от политических деятелей до артистической богемы. А «малые» мира сего просто нуждались в его помощи, заступничестве, защите. Гагарин терпеливо и мужественно нес обрушившееся на него бремя славы. Но выдерживать это было безумно тяжело: и ему, и его семье — жене, детям. Пожалуй, это было испытание посерьезней полета в космос. Кроме того, тоска по небу, по полетам, которых он беспрерывно добивался. И, конечно, невозможно обойти вниманием причины и обстоятельства его трагической гибели. Мы хотели показать в фильме не «бронзового» Гагарина — памятник и символ, а обычного человека, оказавшегося в необычных обстоятельствах и пытавшегося совладать с ними.

— Чем дальше порадуете?

— Я сильно выдохлась в процессе работы над своим крайним фильмом «Кто такой этот Кустурица?». Впервые передо мной встал вопрос: что делать дальше? Раньше всегда в работе одновременно были 3-4 проекта на разных стадиях производства: что-то в съемочном периоде, что-то в монтаже, что-то в разработке и поиске денег. Перерывов между фильмами не было вообще. А сейчас наступила творческая пауза. Я хотела сделать картину о жизни монаха, но есть ощущение, что это не может быть чисто документальная картина. Скорее, она должна быть больше игровой с документальными эпизодами. Этот замысел я прорабатываю уже давно. В другом документальном проекте хотела бы затронуть тему святости, сделать фильм о святых. Болею темой предательства и прощения: когда мужчина предает женщину (или наоборот), ученик учителя, Иуда — Христа...

И как трудно обычному человеку бывает простить предательство, особенно предательство близкого, ближнего — того, кому ты порой верил больше, чем себе. Мне думается, эта тема касается всех: с какого-то времени я поняла и прочувствовала на себе, что все мы без исключения в той или иной степени бывали и в роли предателя, и в роли предаваемого, не умеющего простить. Может быть, когда-то сниму и об этом...

Беседовала Анастасия Муртазина