Дмитрий Рогозин: ВРНС вполне может справиться с задачей собирания русских

О культуре и творчестве, служении Отечеству и соборности русского народа с гостем нашего сайта Дмитрием Олеговичем Рогозиным, вице-премьером Правительства РФ, спецпредставителем Президента РФ, доктором философских наук, беседует доктор филологических наук, публицист и критик Капитолина Кокшенева.

— Дмитрий Олегович! Вы — один из тех политиков и государственных мужей, которые не равнодушны к книге. Недавно вышло Ваше документально-художественное повествование «Барон Жолток». В ней реальные события нашей истории вы переплели с историей жизни старинной военной аристократической династии — своих предков Миткевичей-Жолтоков. Но, самое главное, что герои Вашей книги сильны, отважны, верны долгу, знают о чести. Должна как критик и без всякой лести сказать, что написано отличным, живым русским языком, что, в свою очередь, свидетельствует о Вашей личной культуре. Почему Вам так важно было написать эту книгу?

— Замысел повести возник в 1996 году в Чечне, когда наши войска стали уходить после так называемого Хасавьюртовского мира. Я отправился по горным районам, чтобы понять смысл этой бесславно завершенной войны. Хорошо помню ночевку в Чечен-Ауле, утро, разговор со стариком — хозяином дома, у которого мы остановились на ночлег. Он показал на гору, нависавшую над нами и сказал, что «там стояли русские войска... был их редут... и генерал Ермолов оттуда нас обстреливал». И посыпались имена предков, не только дедов, но и прапрадедов. И рассказывал он обо всем так, будто все это происходило лично с ним. Да еще и с чувством личной гордости: вот, мол, как мы против русской богатырской силы храбро стояли. Меня совершенно не обидела его гордость в этом мужском деле — деле войны. Но я именно тогда стал думать о своем роде, о том, что я-то не знаю своих прадедов... В русской культуре верность сыновства очень важна. Наша жизнь становится более настоящей, что ли. Меня радует, что люди стали писать книги о своей родословной. Кстати, до революции свое родословие писали и мещане, и крестьяне (были среди них тоже грамотные), а не только дворяне да купечество.

Дух рода — это живой и созидательный дух нашей жизни. У меня же род был военных людей, которые еще при царе состояли на службе, еще даже не русской, а литовской, потому что семья с годами двигалась из Прибалтики, через Литву, в Россию. И остались архивы, которые я полтора года изучал, разыскивал... «Барон Жолток» посвящен памяти моего отца — генерала советской армии Олега Константиновича Рогозина, памяти прадеда — Бориса Николаевича, одному из первых «красных летчиков» и авиационному инженеру; прапрадеду — генерал-майору Николаю Антоновичу Миткевичу-Жолтоку... Мне было важно в своем родословном древе показать тех, кто делал русскую военную историю, кто разбирался в военном деле, честь, как говорится, имел и достоинство. Работая над книгой, я смог узнать о своем роде вплоть до двенадцатого века. И понял, что это был рыцарский род, род ратный, который верой и правдой служил России. У моей книги есть второй заголовок: «История одной России». От семьи — к роду, от рода — к родине. Так движется каждый из нас, если он исторически воспитан в участии к судьбе России.

— Культура советского времени была многослойна: был официальный пласт культуры (соцзаказ); существовала трудно, но все же добивалась признания подлинная русская литература (Абрамов, Астафьев, Белов, Распутин, Носов, Лихоносов, Бондарев и др.); было и культурное подполье (в нем, помимо авангардистов, подражающих, как правило, западным эстетическим идеям, жили и те, кто никогда не делил русскую культуру 1917-ым годом). Сегодня культура тоже многослойна, но довлеет массовый культурный продукт низкого качества. Что лично Вам хотелось бы видеть приоритетным в современной культуре?

— Да, мы все воспитывались на культе классической литературы и слова. Мы знали своих писателей «в лицо», гордились русской классикой. Сегодня трудно понять, что читать, чтобы не пожалеть о потраченном времени...

Скорее именно телевидение выступает воспитателем и наставником народа. Мой личный опыт был печален: вскоре, как вышла книжка «Барон Жолток», мне позвонили с одного телеканала с предложением экранизировать повесть. Я, естественно, воодушевился, тут же представив себе исторически-отчизнолюбивый и героический фильм. Но общение с редактором полностью разочаровало: мне было объяснено, что «это» все «не то» — смотрят, будто бы, эти фильмы женщины. Вопрос о возможных «любовных историях» моего отца (в этом направлении мне было предложено «переработать» повесть в сценарий — из героической и теплой сделать «желтую» и с «клубничкой»), которые будут якобы интереснее всего остального, меня просто оскорбил... Передо мной сидел некий «новый человек», живущий в телевизионном зазеркалье, который вообще был не в состоянии понять «высокого безумия героев».

Мне очень не нравится это омещанивание, внутреннее разорение культуры, в котором участвуют и сами творящие её. Мне очень не нравится, что современная культура эгоистична и не мобилизационна: она не в помощь человеку, но против человека. Мне очень не нравится психопатическая страсть «навредить Отечеству» и как следствие её — откровенный и открытый цинизм, проявляющийся вот в таких предложениях: из героического сюжета сделать «эротический».

Хочется видеть серьезное отечественное историческое Большое кино, в котором бы проявлялись лучшие качества нации. Хотелось бы экранизации русской классики — ведь далеко не все было экранизировано. Конечно, историческое и военное кино должно быть снято талантливо, — только тогда героизм, отвага, военный труд не будут затасканы и опошлены. Но сколько бы кто не критиковал нынешнюю реальность, или, напротив, не доказывал нам, что «все, что есть в наличии, то и разумно» — правда находится посередине. Она в том, что общественный и государственный механизм работают на великих принципах.

Нам сейчас очень, очень нужны не «таланты и поклонники» псевдо-элитарных тусовок, не грязные «культурные акции», но таланты и характеры в жизни и в деле. А чтобы они появились, нужна культура с идеологией подъема, с диктатурой духа над брюхом. Причем, скажу — народ наш в основном так и живет. Но этот скромный героизм наших военных и солдат, учителей и врачей, не моден, «не актуален», он — не «в формате». Культура и жизнь сегодня, на мой взгляд, разошлись. Много ли у нас качественных, не мифологизированных в угоду времени, фильмов о нашей истории? Об Александре Невском и Иване Грозном (фильм П. Лунгина — это, скорее, психоаналитическое пособие)? О Смутном времени есть только фильм В. Хотиненко, но это несоразмерно мало в сравнении с историческими задачами, которые решались в ту эпоху. И нам ли не важны «уроки Смуты»? Между прочим, у того же Леонида Бородина есть отличный роман о Марине Мнишек — «Царица смуты». Да и вообще история России во все царствования была интересна — и в эпоху императрицы Екатерины Великой, и Николая I, и в эпоху Александра II, и Александра III. Только мы раскачиваем ее маятник сами, объявляя, к примеру, декабристов — то «разбудившими Герцена», бьющего в колокол революции, то, напротив, первыми «либерально-демократическими националистами»...

Культура может и должна участвовать в формировании нового оборонного сознания. Такое сознание — это не просто проблемы вооружения, союзничества и т. д.; оно непосредственно связано с гуманитарными категориями веры, служения, самоотверженности, героизма. Но никаким декретом их нельзя поместить внутрь личности. Их воспитывают и вселяют в человека только история и культура.

— Да, Вы правы. Культура формирует сознание человека: все начинается с личности, ее качественности, ее умения подчинить себя той или иной задаче. Сегодня мы как страна стоим перед необходимостью обретения новой формулы идентичности, при сохранении базовых качеств русскости. Историки не раз указывали на исторический опыт, когда русские смогли это сделать: в XIV-XV веках, в петровское время, в советский XX век. Или больше мы не богатыри? Работают ли базовые ценности русскости и какие именно на Ваш взгляд?

— Наши базовые качества, безусловно, каким-то, не всегда понятным, образом в народе живут. Россия за МКАДом огромна. Мне, москвичу не в первом поколении, трудно представить, что такое нынешний москвич, но я хорошо знаю нашу провинцию. За 12 лет работы депутатом Государственной Думы я побывал во многих сельских районах и увидел людей другой культуры: там восстанавливают наши традиционные промыслы, и им это важно, интересно; там возродили традицию сельских ярмарок, и это здорово в буквальном смысле — деревенские пироги исключительно хороши, варенья-соленья вкусны, а всякие игрушки-свистушки веселят. И песни народные поют, на самодеятельные песенные фестивали собираются тысячи людей. Ведь песня — душа и зеркало народа. Какие песни поют — так и живут. Если смотреть наше телевидение, то, конечно, можно сказать, что русских песен не поют. И снова мы видит огромное расхождение, какой-то непреодолимый ров между настоящей народной самодеятельной жизнью и столичными людьми, смотрящими на мир сквозь мертвый глаз камеры...

Сейчас я часто общаюсь с нашей технической трудовой элитой, и тоже могу сказать, что есть, конечно, уставшие и отставшие, есть неуверенные и в безверии живущие, есть бесстыдно ворующие, но много у нас тех, у кого руки и голова тоскуют по стоящему делу. И они — моя опора, и они нацелены на прорыв России в оборонно-промышленной сфере. Русскому человеку по-прежнему радостно трудится. Трудовая и спекулятивная жизнь — это жизни разные. И при всех трудностях я вижу в людях все те же упрямство и стойкость. Вот эта потребность — не деньгу ни за что получить, а работать — очень важна. Не знаю, быть может «работа» — от слова «раб», но тогда и государь Петр I, работавший до мозолей на руках, был первым примером «рабского» служения Родине.

Мы должны меняться, собираться с силами. Нужно быть более собранными и сосредоточенными. Обычно это у нас получается в годы бедствий и иноплеменных нашествий. Но хотелось бы, чтобы и сейчас, когда война за лидерство в мире лишь разгорается, — хотелось бы, чтобы и в специфически мирное время эти наши качества работали на все сто. Огромная нравственная сила в нас заложена нашей историей. Но мы прекрасно знаем, что в иных ситуациях нравственно-ориентированное поведение проигрывает перед прямой силой. Хорошо известно сравнение одного журналиста слов Бисмарка («Мы никого не боимся, кроме Бога») и русского артиллериста, молившегося Богу о том, чтобы ему не пришлось бы стрелять. В первом случае мы наблюдаем поклонение силе физической, во втором — безусловны нравственная сила и высота. Но сегодня пришло время соединить нашу славянскую нравственную мягкую совестливость с готовностью показать и силу «мышц» наших танков и самолетов. В кабинете отважного адмирала Макарова висела на стене надпись: «Помни о войне!».

Русские талантливы, изобретательны, но и страшно расточительны, до безрассудства. Нужна страсть к жизни — но нужна и тренировка воли. Быть может, после технической революции все же придет в наш мир революция духовная? Быть может, человек ограничит свои потребительские аппетиты? А самое главное наше богатство — это любовь к России. Ею мы не оскудели.

— Что бы Вы хотели пожелать Всемирному Русскому Народному Собору — как организации, представляющей интересы русских по всему миру?

— За интересы русских в мире следует драться осознанно и упрямо. Русские не ориентированы на «кровную связь», а потому не так объединены, как иные народы в рассеянии. Когда весь мир вопит о «подвергающихся мукам» скандальных тетках, многие русские, увы, тоже готовы все зло мира объяснять исключительно «неправильным составом правительства» России.

Я думаю, что Всемирный Русский Народный Собор, окормляемый Святейшим Патриархом Кириллом, вполне может справиться с задачей собирания русских. Тем более, что борющихся за те или иные политические интересы — много, а вот работающих на культурно-историческую консолидацию и единство нации — гораздо меньше. История нашей России много раз нам говорила: в России всюду нужна сильная (но не насильственная), решительная, но бесспорная власть. В том числе и власть русского человека над своей жизнью. Совершенно очевидно, что государственных культурно-исторических инициатив не достает, но, может быть, тогда их стоит восполнить инициативами культурными, нравственно-существенными, интеллектуально-бодрыми, которые предлагает Собор?

Русская государственность недаром еще сто лет назад называлась «богатырской и победоносной». Русская культура и история сохранили крепкий ряд имен, составляющих своеобразный «хребет» нашего народа. Я думаю, что Всемирный Русский Собор может работать в помощь русскому человеку, предлагая ему не копаться (бесконечно и исключительно) в наших исторических неудачах, и не погружаться в сомнительные культурные эксперименты, но давая возможность изучать самих себя в свои сильные исторические периоды, и, опираясь на них, расти и крепнуть сегодня, превратив себя в «национального стража», то есть живущего по-своему: христиански, отечески, обдуманно.

— Уважаемый Дмитрий Олегович! Позвольте выразить простую человеческую радость от Вашего присутствия в правительстве России, а так же искреннюю благодарность за беседу.