Без русского народа не может быть российской цивилизации

Беседа с научным руководителем Центра этнокультурных исследований Российского Православного университета, доктором политическим наук, профессором Анастасией Владимировной Митрофановой.

— В настоящее время одной из актуальных, остро стоящих проблем является вопрос о российской гражданской нации и цивилизационной идентичности России. Актуально ли в этом контексте наследие русского мыслителя Н. Я. Данилевского, впервые выдвинувшего идею множественности цивилизаций?

— Одна из важных мыслей, впервые высказанных Н. Данилевским — без русского народа невозможным будет существование российской цивилизации, «русского мира». Почему это так? Дело в том, что каждая этническая группа, каждый народ — уникальны. И мы пока не знаем точно, каким образом формируются этносы (народы). Более-менее понятно, каким образом культурные ценности и модели поведения передаются от одного поколения к другому, но непонятно, как они возникают. Л. Н. Гумилев выдвинул гипотезу, что ценности и поведение зависят от ландшафта, в котором данный этнос формируется, хотя далеко не все ученые его теорию разделяют. Важно, тем не менее, даже не то, каким точно образом складываются системы ценностей и модели поведения у разных народов, а то, что эти системы и модели уникальны и не могут быть воспроизведены. Их можно передать, но нельзя повторить. Поэтому сохранение ценностей Русского мира предполагает сохранение и развитие русского народа, образующего центр российской цивилизации. Конечно, русский народ сейчас не является единственным носителем этих ценностей, значительной их частью он поделился и продолжает делиться с другими народами. Но для остальных народов они могут быть только приобретенными, в то время как для русских эти ценности составляют ядро национальной идентичности. Не будет русских — ценности российской цивилизации начнут постепенно размываться и отмирать. Даже если какие-то ценности и модели поведения удастся законсервировать, они не смогут развиваться без своих естественных носителей, не смогут отражать меняющиеся жизненные условия и потеряют смысл.

— Может ли Россия в современных условиях возродить свою историческую субъектность в полном объеме?

— Я думаю, Россия может, конечно, возродить свою историческую субъектность. Относительно полного объема я не уверена, если вести речь о таких геополитически утопических идеях, как, например, вернуть Аляску, Калифорнию, Антарктиду. Однако возродить Российское государство в том виде, в каком оно было, скажем, на момент распада Советского Союза, — хорошая историческая задача. Роль Русской Православной Церкви в этих процессах, конечно, огромная, потому что бывший Советский Союз является канонической территорией Русской Православной Церкви. И, может быть, единственное, что сегодня объединяет людей, — это наша Церковь. Возможно, только она и может сыграть настоящую объединяющую роль.

— Насколько гармонично, на Ваш взгляд, взаимодействие религии с политикой и обществом в современном мире?

— В современном мире все дисгармонично, в том числе и взаимодействие религии с политикой и обществом. Религия пронизывает всю жизнь человека, а сейчас, в результате определенного развития общества, есть стремление выделить какую-то особую область религии, которая не будет связана с другими областями жизни: с экономикой, культурой, политикой и так далее. Однако это противно самой природе религии, потому что слово «религия» по латыни означает «связь». И все попытки отделить данную сферу — это все против самой сути понятия «религия», которое должно все связывать между собой, в том числе и все сферы жизни общества. Религия — не какая-то отдельная сфера, а способ связи всех остальных общественных сфер.

— В сегодняшнем обществе наблюдается положительная тенденция к духовно-нравственному возрождению современной России. Выдающийся политический и религиозный русский мыслитель XIX века К. Н. Леонтьев в своих трудах затрагивает вопрос о христианском аскетизме, характеризующемся невидимой борьбой с самим собой. Насколько, по Вашему мнению, данный феномен знаком и необходим русскому сознанию?

— Христианский аскетизм — это потребность личности, свойственная каждому человеку; потребность в ограничении. Этот феномен, безусловно, знаком русскому сознанию и вообще сознанию любого человека, который еще не оскотинился. И он, конечно, необходим человеку, не только русскому. Ведь аскеза присутствует во всех мировых религиях. Скажем, у индусов очень жесткая аскеза. У них есть аскеты, которые, например, всегда ходят без одежды, в любых климатических условиях: дождь, холод, жара; то есть такие формы аскезы, которые для нас выглядят странными. Также эти аскеты ничего не употребляют в пищу, кроме того, что им приносят. Если не принесли ничего, ничего есть и не будут. Аскетизм — это естественная потребность человека, как мне кажется.

— В каком времени, на Ваш взгляд, живет современный социум: в эпоху секуляризма, или же сегодня можно с полной уверенностью говорить о наступлении нового периода — эпохи постсекулярного общества?

— Если говорить об эпохе секуляризма, то кто-то в ней живет, а кто-то — нет. Ведь очень многие народы не живут в данной эпохе. Например, Индия, где такой вопрос вообще даже не ставится. Там, естественно, тоже есть свои диссиденты, но, в принципе, в массе своей миллиард индийцев, даже больше, не имеют отношения к эпохе секуляризма. Так что это о Западном обществе, конечно, разговор. Но, к сожалению, мы в России живем по западным образцам. Поэтому мы, пожалуй, находимся в эпохе секуляризма, однако у нас она не зашла так далеко, как на Западе. Что же касается постсекуляризма, то в России пока, наверное, весьма осторожно надо говорить на эту тему, потому что российское общество тоже очень секулярное, в значительной степени. Другое дело, что у нас нет такой сильной индивидуализации религии и нет такой сильной дифференциации сфер, как на Западе. Соответственно, говорить о том, что Россия — это постсекулярное общество, сейчас сложно, однако тенденция к этому прослеживается. Но в целом, похоже, что и на Западе секуляризм скоро закончится, потому что сами люди Запада тоже не выносят это секулярное бремя и тоже ищут каких-то духовных путей. И то, что я говорила в самом начале: о норвежцах, которые так активно присоединяются к Православной Церкви, — это ведь не случайно происходит. Дело же не в том, что они хотят просто к какой-нибудь церкви примкнуть, — ведь могли бы стать членами своей собственной. Но они желают именно к такой церкви присоединиться, в которой были бы какие-то жесткие этические принципы. То есть у людей есть внутренняя потребность в жесткой этике, ограничениях, аскетизме, отказе от материальных удовольствий. Поэтому, может быть, и на Западе уже наступает постсекулярная эпоха. Сейчас пока сложно об этом сказать. Какие-то признаки, наверное, есть.

— Какой Вам видится роль Всемирного Русского Народного Собора в жизни современного общества?

— У всех народов, обязательно есть различные землячества, объединения. Они всегда помогают друг другу, сохраняют культуру, т. е. делают много полезных вещей для человека. Если человек, например, в другой город переезжает, то его там поддержат на первых порах, в том числе материально — дадут денег. Документы потерял — помогут восстановить. Но у русского народа ничего такого не имеется, поэтому одна из функций Всемирного Русского Народного Собора — это, наверное, поддержка русского народа, во всех смыслах поддержка. Можно создавать землячества. Почему нет? Не вижу причины. Это одна функция. Но другая функция должна выходить за пределы русского этноса, который никогда не существовал изолированно, но всегда был центром притяжения для разных других этнических групп, иногда отличных по всем признакам: культурным и прочим, вплоть до расовых. Поэтому вторая миссия — это, наверное, сохранение русского мира, т. е. того, что выходит за пределы собственно русского этноса. Потому что мы понимаем: очень многие народы, которые сильно отличаются от русских, — это тоже часть русского мира, даже если внешне они абсолютно не похожи на русских и быт у них совершенно другой. Но, тем не менее, русский язык для этих людей родной, русская литература также является родной литературой, а их бытовые привычки часто бывают перемешаны с русскими. Например, казахи в Казахстане чуть ли не поголовно на Пасху красят яйца и пекут куличи. Понятно, конечно, откуда этот обычай взялся. Естественно, он не казахский, не мусульманский. Это русский православный обычай. Соответственно, вторая функция Всемирного Русского Народного Собора — это, наверное, поддержание русского мира, чтобы не дать ему угаснуть. И, думаю, можно найти еще третью функцию, уже глобальную, — это распространение ценностей русского мира за его пределы. То есть выход не только за пределы этноса, как некоего ядра, но также выход за пределы всего русского мира. Тогда русскую культуру, русские ценности можно будет нести другим народам, которые не станут частью русского мира, но они о нем узнают. И тоже его чем-то обогатят. Однако русский мир обогатит их, наверное, гораздо больше, принеся им некие утраченные ценности. Почему, например, на Западе так много людей увлекается русской культурой, становятся большими русофилами? Это связано с тем, что есть потребность в данных ценностях. Соответственно, мне кажется, такая трехчастная задача стоит перед Всемирным Русским Народным Собором. Ядро которой — русский этнос и его поддержка, затем идет второй слой — русский мир и третий слой — это Вселенная, мир в целом. Думаю, если Всемирный Русский Народный Собор разовьется дальше, то он сможет вести свою работу на всех этих трех уровнях.

Беседовала Ольга Иванова