Развернутые тезисы доклада на Соборных слушаниях ВРНС по теме «Экономика в условиях глобализации. Национальный взгляд».
Современный неолиберализм навязывает определенную картину экономического пространства. Оно видится ценностно-нейтральным, отчужденным от социальных и культурных контекстов. Оно представляется однородным, гомогенным и механическим. Речь идет о стационарной, блокированной экономической среде, в которой невозможны творческие прорывы, где осуществимо лишь перераспределение ресурсов и вещей. Это анонимное, бессубъектное, безымянное пространство — пространство без хозяина. Здесь человек перестал быть возделывателем собственного экономического дома, территория которого отныне подчинена анонимным силам.
Очерченный образ экономического пространства несовместим с христианским мировидением, где человек воспринимает себя хозяином космоса, будучи образом и подобием Личного Творца. Христианство осуществило деанимизацию мира. Оно освободило человека и разблокировало космос от власти анонимных сил природы, указав на домостроительную перспективу экономической жизни. Христианская экономическая вселенная — олицетворенная, человекоразмерная, антропоморфная. Христианский хозяйственный космос — окультуренный, возделанный человеком. Этот космос является ценностно-нагруженным, негомогенным, открытым для творческих свершений. Он вверен человеческой свободе и творческому долгу. В своей хозяйственной деятельности человек призван к преображению природы, идя не наперекор ей, а навстречу, содействуя ей. Ведь природа сама нуждается в возделывании и исцелении, которое ей может дать только человек. Природный мир требует логотерапии — преображающего, освобождающего и исцеляющего воздействия личности, вносящей в мир природы ценности и смыслы.
Исторически христианство относилось к развитию науки и техники с доверием и надеждой. Отрицая мессианские трактовки образа технически и научно оснащенного человека, оно видело созидательные возможности научно-технического прогресса. Так, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) утверждал: «Наука, облеченная светом религии, — это вдохновенная мысль, пронизывающая ярким светом тьму этого мира» [1]. В своей работе «О духе, душе и теле» он говорил о своей вере в могущество науки. Целесообразно вспомнить и о поддержанном Иоанном Кронштадтским Крестовоздвиженском Трудовом Братстве, организованном Николаем Николаевичем Неплюевым, где внедрялись наиболее передовые для своего времени технологии (в братстве работала локальная телефонная сеть Ericsson, автономная электростанция, участники братства фотографировали на диапозитивах фирмы AGFA, в братстве использовалась новейшая сельскохозяйственная техника, ему принадлежали заводы и др.), и которое представляло собой передовую для страны агропромышленную корпорацию.
В настоящее время вызывает недоумение, высказываемое среди ряда представителей экспертной среды, отождествление христианского взгляда на мир с экологистской (или энвайроменталистской) позицией, да еще облекающейся в формы экосоциализма и неаргументировано подаваемой в качестве альтернативы неолиберализму.
Экологизм — органическая составляющая неолиберального проекта. Справедливо говорить о неолиберальном энвайроментализме (или экологизме). Экологизм и неолиберализм одинаково негативно относятся к образу человека как суверенной персоны, свободно действующей в мироздании. Обе идеологии склонны расщеплять личность в анонимных реалиях. Им свойственно видеть «комфортное» существование человека под игом деперсонализированных процессов.
Обе идеологии воспроизводят черты архаического мифологического мышления. Они подчиняют человека безличным силам, которые наделяются способностями к «мудрой саморегуляции» и оказываются в состоянии «исцелять» человека. Экологисты присваивают высшую ценность трансперсональной природе. При этом ее ценность безмерно превышает ценность личности. В неолиберализме судьбу человека регулируют безликие рыночные механизмы. Они определяют весь спектр человеческих действий, выступая «достаточным основанием» в том числе и нравственных правил. Анонимные рыночные порядки, как и трансперсональный «зов Земли» функционируют по собственным внутренним принципам, не могущим быть до конца познанными человеческим разумом. Причем эти принципы явно расходятся с традиционными морально-этическими нормами и явно направлены на кодирование «обновленных», «постчеловеческих» форм жизни.
Обе идеологии опираются на сходные антропологические постулаты, сформированные под сильнейшим влиянием постмодернизма, провозглашающего «смерть субъекта». «Высшим благом» в экологизме и неолиберализме выступает освобождение, эмансипация примитивных инстинктов, призванных играть в жизни человека решающую роль. Идентификацию с несублимированными инстинктами провозглашают отнюдь не только сторонники соединения с «принципом Геи». Неолиберализм производит последовательное отождествление сущности личности со слепыми экономическими инстинктами, рационально неконтролируемой «волей к потреблению». «Эрос Земли» органически дополняется «эросом потребления», а отнюдь не противостоит ему. Биоцентрическая антропология экологизма, как и социальная биология неолиберализма принципиально игнорируют образ самоуправляющейся посредством традиционной духовности и разума личности, непрерывно совершенствующейся через духовно-нравственное и научное просвещение.
У экологизма и неолиберализма равно вызывают недоверие классическое понимание рациональности и научно-технический прогресс. Они стремятся заморозить существующий порядок вещей, отвергая саму возможность творческих прорывов. Совершенствование технологических систем и классического научного знания видится им угрозой для «экологического» и «экономического» человечества, имеющего четкие «пределы развития».
Обе идеологии характеризуются революционным пафосом, поощряя манипулятивное отношение к человеческой природе и разрушительное экспериментирование с ней.
Неолиберальная и экологистская «терапии» человеческой природы открывают пути для триумфального шествия бессознательных архаических импульсов и влечений. Они зиждутся на описании преображения человеческих инстинктов как их «репрессивного подавления». Все это, в свою очередь, оборачивается поощрением конформистского отношения к реальности, эгоистического приспособления к ней. Человечество, скованное природно-бессознательными узами, оказывается замкнутым в инфантильном «рае». Здесь становятся невостребованными творческие потенции личности, стремления к актуализации духовных смыслов, к конструктивному преобразованию социальных условий. «Логика» бессознательного требует устранение творческих начал из мироздания. Неолиберальная и экологисткая монополия на «расшифровку» бессознательного обязывает увидеть в высоком уровне развития промышленных систем, производства и технологий, научной рациональности формы социальной патологии.
Практическое воплощение принципов экологизма и неолиберализма оборачивается зеленой и рыночной мизантропией. Внедрение обеих идеологических систем равно создает благоприятные возможности для инструментализации человека и блокирования развития больших субъектов — созданных народами государств и экономик. Неолиберализм и экологизм рассматривают спонтанно слагающиеся рыночные и природные порядки как безупречные по сравнению с рационально и искусственно созданными. Вмешательство в их среду, улучшение и творческое изменение объявляется недопустимым. Тем самым перекрываются пути творческого совершенствования мироздания, модернизационного движения общества, научно-технического развития в сочетании с нравственным совершенствованием (того «мирного прогресса» о котором говорил Н. Н. Неплюев). Сверх того, «более совершенные» естественные порядки всегда могут быть «очищены» от таких «слишком человеческих» и «загрязняющих» мир факторов как творческая свободно полагающая себя личность, народные государства и экономики, институты морали, науки и культуры.
Экономическое и экологическое домостроительство осуществимо в обществе, не утратившем представлений о субъектном характере человеческой деятельности. Речь идет о ценностно-интегрированном обществе, структурированном и институционализированном на основании общезначимого нормативного порядка, обществе, обладающем целостной культурной идентичностью. Экономико-технологические комплексы здесь укоренены в социальной системе. Они подчинены и пронизаны ценностными порядками, являются ценностно упорядоченными. Экологические и экономические порядки не просто лояльны по отношению к ценностным. Последние выступают их источником.
[1] Лука (Войно-Ясенецкий), святитель. Наука и религия. М., 2001. С. 62.