6 декабря Сенат конгресса США принял законопроект о принятии так называемого «закона Магнитского» (он же — «список Кардина») и одновременной отмене действующей со времён холодной войны поправки Джексона-Вэника. Нельзя сказать, что такая рокировка стала большой неожиданностью. От удобного самопозиционирования в качестве верховного арбитра всего и вся администрация Соединённых Штатов явно не планирует отказываться, а состоящая из торговых ограничений поправка Джексона-Вэника была отменена не из-за своего анахронизма, а в связи с массовыми жалобами американских бизнесменов, которым она стала мешать. Существовавшая с 1970-х поправка содержит, в частности, положения о завышенных торговых тарифах. В нынешней ситуации она действительно является проблемой как раз для США, мало в каких технологиях и товарах являющихся монополистом. В итоге: США торжественно отменили себе же введённое ограничение, не затронув притом саму идеологию противостояния.
Законопроект со списком Магнитского принят именно в той редакции, в которой его одобрила палата представителей, что подразумевает более жесткие санкции, нежели первоначальный вариант закона, разработанный сенатом. Документ теперь будет направлен на подпись президенту США. В одобрении закона Бараком Обамой можно быть уверенным. Президент США Барак Обама «приветствовал» создавшуюся ситуацию, а его администрация «продолжит работать совместно с Конгрессом для обеспечения и поддержания демократического будущего, верховенства закона и соблюдения прав человека в России и в мире». Акцент, правда, сделан на прагматике, отмене поправки Джексона-Вэника и гарантиях, что компании США смогут пользоваться преимуществами, предоставляемыми членством России в ВТО.
После подписи главой Белого дома будут введены санкции против российских чиновников, причастных, по мнению США, к смерти юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского в следственном изоляторе «Матросская тишина» и обвиняемых в «нарушении прав человека и принципа верховенства права».
По поводу «закона Магнитского» высказалось немало российских структур и должностных лиц. Например, глава Совета при Президенте РФ по правам человека Михаил Федотов отметил, что фактически «закон» не имеет никакого отношения к правам человека, а лежит исключительно в плоскости внешней политики США, причём в её «антироссийском» секторе.
При ближайшем рассмотрении «список Кардина» вызывает ещё более странное впечатление. Сам список, как таковой, засекречен и официально не опубликован. Он должен быть опубликован в течение 120 дней с момента принятия закона. Но специальная поправка международного комитета сената США разрешает госсекретарю добавить ничем не ограниченный секретный раздел, «если этого потребуют интересы государственной безопасности». Предлагать президенту США новые имена для включения в список могут не менее 5-6 профильных комитетов Конгресса. Некоторые детали можно выяснить из косвенных источников. Комиссия по безопасности и сотрудничеству в Европе опубликовала перечень лиц, якобы причастных к делу Магнитского и потому подвергнутых санкциям закона его имени.
Хотя предмет изучения невесёлый, от улыбки иногда удержаться сложно: ведь именно идеология, а не призывы к закону, стоит на первом месте. В частности, если в качестве места работы человека из списка указывается ФСБ, то непременно следует уточнение «ФСБ — преемник КГБ». Это чтобы любой западный читатель, с детства испуганный «советской угрозой», коммунизмом, «GULAG’ом» и КГБ, рефлекторно переполнялся паникой и ненавистью. Учитывая то, что любое государство и так обладает достаточными возможностями для запрета въезда на свою территорию любого гражданина другой страны, вряд ли существует смысл в принятии дублирующих законов. Логичнее бы было предположить иное значение и иные задачи нововведений.
Судя по заявлениям чиновников США, «список Магнитского» будет регулярно пополняться и вполне может быть распространён не только на Россию. Речь в идеале идёт о создании многогранного инструмента политического всепланетного шантажа и предлога для ограничений и запретов. Ведь неизвестно, кто именно находится в «секретной» части списка, и что мешает в него вовремя попасть, например, бизнесмену-иностранцу, представляющему «угрозу для национальных интересов» (читай — монополий) США?
Информационное обеспечение «закона Магнитского» лежало не в области юриспруденции. В день принятия закона, в Институте Гарримана (исследовательском центре по России и Восточной Европе при Колумбийском университете) состоялась открытая и широко освещённая в прессе дискуссия, главным гостем которой стал Уильям Браудер, основатель и глава той самой инвестиционной компании Hermitage Capital Management. Тема дискуссии не оставляет сомнений в уровне непредвзятости участников: «Слабеющее мафиозное государство» (The Failing Mafia State). Сама дискуссия являлась составной частью академического проекта «Коррупция и патронаж», который, по замыслу инициаторов, должен ответить на вопрос: всегда ли в тоталитарных государствах коррупция и фаворитизм тормозят прогресс, или же это фактор, позволяющий обществу сохранять хоть какое-то (так в оригинале) существование? Нетрудно убедиться, что построение тезисов выглядит как классическое «то ли он украл, то ли у него украли, так или иначе — замешан в воровстве». И независимо от итогов дискуссии как-то незаметно проскальзывает установка: Россия есть невероятно тоталитарное и коррупционное государство, которое вот-вот начнёт представлять опасность для всего свободного человечества.
Уильям Браудер сообщил, что «там, в России, все коррупционеры», а «попытку сокрытия истины со стороны высшего эшелона российской власти» он сравнил с Уотергейтским скандалом. На резонный вопрос, почему нужно было принимать столь неоднозначный закон, а не пытаться воздействовать на российских коррупционеров, оставаясь на привычном юридическом поле, Браудер ответил: «Мы исчерпали все легальные возможности. О судах в самой России речь не идет, они все, явно и тайно, управляются исполнительной властью. Поэтому визовые запреты и опасность для этих лиц потерять свои деньги, предусмотренные одобренным Конгрессом законом, — реальный и, наверное, единственный способ повлиять извне на правовой климат в России».
Надо понимать, в США суды есть верх непредвзятости, а с коррупцией проблем нет. Хотя ещё в середине 2011 года были обнародованы результаты журналистского расследования The Los Angeles Times, согласно которым в Ираке только в результате одной армейской аферы исчезло 6,5 млрд. долларов. По словам генерального инспектора по вопросам контроля за расходованием средств на восстановление Ирака Стюарта Боуэна это «крупнейшая кража дотаций за всю историю Соединенных Штатов». Дотациями это назвать сложно: деньги принадлежали самому Ираку за продажу нефти, а США их попросту присвоили. Но за эту кражу пока что никого не наказали и вообще спустили дело на тормозах. Такая же судьба постигла 50% (!) всего поставленного в Ирак оружия, которое неизвестно куда подевалось, в чьих руках находится, против кого воюет, и непонятно, как такое стало возможным и насколько кого обогатило.
Стоит обратить внимание и на подмену понятий. Поводом для «закона Магнитского» стала смерть Магнитского в тюрьме, а борьба, вместо профильной ФСИН, ведётся «с коррупцией». Впрочем, не только с коррупцией, но и с Россией в целом. Без этого, кажется, никуда.
Огромное значение — а, значит, и усилия — уделяется массовости применения «закона Магнитского». Уильям Браудер высказал убеждённость в том, что если к закону присоединится Англия, то его эффективность может оказаться «раз в двадцать выше, чем у американского аналога. Потому что в Англии у российских коррупционеров гораздо больше финансовых и прочих интересов». Ему, впрочем, возражали, что нужно быть осторожнее. Представитель Института Гарримана Кимберли Мартенс сообщила, что давление США «уже привело к тому, что президент Путин попытался ассоциировать протестное движение в России с Хиллари Клинтон. Есть опасность, что из-за «закона Магнитского» Америку будут в России ассоциировать с попытками подорвать стабильность в стране и вызвать смуту и революцию. Стабильность — это сверхценность для многих русских. Непрогнозируемым последствием принятия «закона Магнитского» может оказаться сплочение вокруг нынешнего российского режима, который позиционирует себя как единственная альтернатива «враждебному» давлению извне».
Говоря словами нашего МИД, несмотря на полную дипломатическую и юридическую бессмысленность происходящего, «ответить российской стороне придется». 11 декабря комитет Госдумы РФ по конституционному законодательству и госстроительству рекомендовал парламентариям принять в первом чтении законопроект «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушению прав граждан РФ», внесённый в Госдуму накануне.
Первый замглавы комитета по международным делам Вячеслав Никонов предложил назвать закон именем Димы Яковлева, погибшего в США по вине приемного отца в возрасте двух лет. И рассказал, кто именно будет упомянут в законе: «Это убийцы российских детей и те, кто позволил этим убийцам избежать какой-либо ответственности. Это сотрудники спецслужб, которые незаконно похищали российских граждан за рубежом, как похитили Виктора Бута, и судьи, которые дают немыслимые сроки за несовершённые преступления нашим гражданам. Это будет начальство тюрьмы Гуантанамо, где годами до суда и следствия пытают людей».
В ходе дебатов в сенате США по «закону Магнитского» сенатор-республиканец Джон Маккейн заявил, что считает его «пророссийским». По мнению конгрессмена, известного своей критикой российских властей, этот закон посвящен верховенству закона, подотчетности и правам человека — ценностям, которыми дорожат россияне. Известно, что американцы очень любят детей, верховенство закона, права и свободы каждого человека. В таком случае можно сказать, что закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушению прав граждан РФ» — «проамериканский», а принимающая его на днях Государственная Дума действует во благо Соединённым Штатам. Так что причин для возмущения у американских «ястребов» быть не должно.
Александр Вишняков
Адекватный ответ на список Магнитского
Адекватный ответ на список Магнитского