— Сергей Вячеславович, в июне в Москве состоялась пресс-конференция, посвященная ситуации с распространением в России неоязычества. Ее участники констатировали, что пока численность неоязыческих сообществ незначительна, и серьезной угрозы для страны, в целом, они не представляют. На Ваш взгляд как историка и педагога, что именно приводит наших сограждан к увлечению неоязычеством?
— Свою роль играет своеобразный духовный вакуум, возникший в 1990-е годы после краха коммунистической идеологии, которая господствовала в СССР. В этом отношении всех наших сограждан можно разделить на три условные группы. Первая группа — те, кто осознал свое место во времени и в пространстве, основываясь на традиционных религиозных ценностях своего народа. Для нашей цивилизации это религиозные ценности православия, ислама, буддизма и иудаизма.
Вторая группа — это те, кто и жил и продолжает жить в системе гуманистического мировоззрения, одновременно отвергая традиционную религиозность. В этой группе оказались, казалось бы, политические оппоненты: и либералы, и сторонники коммунистических идей, и сциентисты, т. е. все, кто считает центром мироздания самого человека, его индивидуальное сознание. Естественно, такому антропоцентричному мышлению никакая религия не нужна, но, с моей точки зрения, это тоже своеобразная религия, религия человекобожия.
Наконец, третья группа людей как раз представлена теми, кто оказался в духовном вакууме. Они не принимают ни одного двух ранее упомянутых религиозных путей и пытаются идти, вроде бы, другой дорогой, конструируя при этом некое собственное религиозное сознание. К такого рода религиозным конструктам относится в том числе и то явление, которое мы сегодня называем неоязычеством.
— Если вернуться к итогам упомянутой пресс-конференции, то в фокусе внимания выступавших экспертов находилась преимущественно деятельность тех, кто считает, что возрождает религиозные практики и обряды, якобы существовавшие у славян в дохристианские времена. Как Вы считаете, основная угроза, которую несет пропаганда неоязычества, заключается именно в распространении псевдославянских культов? Или она шире?
— Когда мы говорим о славянском неоязычестве, то оно, в основном, представлено небольшими группами людей, как правило, имеющих высшее образование, начитавшихся определенного рода научной и одновременно откровенно ненаучно-фантастической литературы. Дело в том, что наше знание русского и славянского язычества сильно ограничено малым числом реальных исторических источников и небольшой информацией, в них содержащихся. Основные источники информации по этой теме — «Повесть временных лет», византийские, западноевропейские и арабские хроники. Но с той поры как знание о прошлом приобрело научную форму, и возникли историческое, археологическое, лингвистическое, этнографическое, фольклорное и другие направления познания прошлого, сразу же стали появляться те или иные интерпретации прошлого, в том числе и интерпретации языческих представлений древних славян.
По сути дела, современные неоязыческие культы вовсе не представляют собой возрождение какой-то древней славянской веры. Это конструкт, созданный на основе, во-первых, изысканий научной советской исторической школы, и, во-вторых, на основе многочисленных ненаучно-фантастических фальшивок, созданных в XIX–XX вв., вроде т. н. «Влесовой книги». Правда, тут надо отметить, что советские ученые категорически отрицали истинность всех фальшивок, но, одновременно, своими интерпретациями создавали собственный научный миф о некоем едином «славяно-русском язычестве». Но цели и научного мифа, и ненаучно-фантастического мифа оказались, в принципе, схожи: во-первых, противопоставить «единое» язычество христианству, и, во-вторых, доказать, что славянская мифология была столь же единой и развитой, как греческая или римская.
Иначе говоря, славянское неоязычество во всех его проявлениях — это не обращение к неким древним религиозным «корням» славянства, но всего лишь околонаучный продукт заимствованной западноевропейской гуманистической традиции, чуждой традиционной русской духовности и русской цивилизации. Поклонники славянского неоязычества просто не знают русскую историю, ибо, когда внимательно ее изучаешь, вполне понятно, что, собственно, Россия была создана православием. Без православия, без христианства нашей цивилизации просто не существовало бы. Русский народ как единый этнос родился в Христовом Крещении, именно православие стало важнейшим духовным условием постепенного превращения разноплеменного и разноэтничного населения Русской земли в единый русский христианский народ, объединенный общим миропониманием, общими целями и общим великим духовным смыслом бытия.
— 21 июня сразу в нескольких регионах Дальнего Востока отмечали народные праздники, посвященные дню летнего солнцестояния. В программе одного из таких праздников, например, значился обряд кормления огня — т.е. фактически жертвоприношения. Демонстрировались обряды по изгнанию злых духов, в которые активно вовлекали гостей мероприятий. Новостные тексты в СМИ по итогам пестрели благодушными констатациями того, что такие праздники являются «символом духовной связи с природой и традициями предков, объединяя поколения в благодарности солнцу и земле». На Ваш взгляд, такие мероприятия — это безобидные фольклорные представления или нечто более серьезное?
— Это, собственно говоря, тоже проявление неоязычества. К концу истории советской власти, идеология которой была направлена на формирование советского человека-атеиста, лишенного этнических, религиозных и национальных традиций, подобного рода традиции у различных народов Поволжья, Сибири, Севера и Дальнего Востока существовали, в основном, на уровне бытовых суеверий. В 1990-е годы в регионах, где исторически проживали эти народы, начался процесс формирования национальных групп как политически сформированных сообществ. Вспомните лозунг тех времен: «Берите суверенитета сколько хотите!» Фактически народам России было предложено формирование обособленных политических наций, обладающих собственной государственностью в составе Российской Федерации. Одним из условий формирования политической нации является национальный миф, опирающийся на местные этнические традиции. Именно по этой причине элита, в первую очередь интеллигенция, в наших национальных республиках стала обращаться к древним политеистическим культам, как к безусловной основе самобытной региональной идентичности. В результате происходит та же история, что и со славянским язычеством: на основе различных научных и околонаучных интерпретаций, и одновременно, на основе существующих суеверий конструируется якобы национальные религии, а на самом деле, неоязыческие культы. Беда в том, что местные власти стали активно не просто поддерживать эти культы, но и пропагандировать их. В итоге эта пропаганда проникает в курсы краеведения, истории духовной культуры, изучаемые в школах и в высших учебных заведениях. Якобы традиционным, а на самом деле неоязыческим культам, построенным, повторюсь, исключительно на научных и околонаучных интерпретациях, таким образом, придается легитимный статус.
— В России активно развивается внутренний туризм. В поисках новых форм досуга для гостей региональные операторы нередко предлагают участие в «активностях», включающих воспроизведение языческих обрядов, ссылаясь на то, что, например, шаманизм является неотъемлемой частью местной самобытной традиционной культуры. Этот же тезис используется при репрезентации локальной истории в краеведческих музеях, причем «свои» многовековые языческие традиции нередко прямо противопоставляются иным чуждым культурным влияниям, читай — русским и православным. Как Вы, как историк оцениваете такой подход? И что с этим можно сделать?
— Проблема в том, что у нас в соответствии с Конституцией, нет никакой государственной идеологии, кроме либерализма. А в этих условиях в религиозной области каждый может делать все что угодно, если это «все что угодно» не было запрещено законом. И в данной ситуации, с либеральной точки зрения, все, что происходит в стране, — правильно. То, что либеральный подход ведет к развалу страны, для большинства власть имущих, да и для большинства наших сограждан, стало очевидным только после начала специальной военной операции, хотя, как вы знаете, об этой опасности власти предупреждались уже многие годы назад.
Несомненно, нужно менять культурную политику, особенно, в той части, которая связана с формированием государственной идеологии. Музеи в этом смысле должны быть в фокусе особого внимания, особенно с учетом того, что они являются институтами хранения и трансляции исторической памяти. Впрочем, это относится ко всем объектам и учреждениям культуры, образования, пропаганды, к средствам массовой информации.
В России, где русские составляют большинство, живет свыше 190 народов. Понятно, что их традиционную культуру нужно уважать и беречь. Фольклорные праздники — это прекрасно, и их должно быть как можно больше, но нельзя допускать, чтобы фольклорные праздники приобретали идеологическое и идейно-политическое звучание. Иначе говоря, традиционная культура, традиционные ценности различных народов не должны использоваться в качестве инструмента для разделения общества, а тем более для обособления по религиозному признаку, способному породить межнациональную рознь. А ведь увлечение неоязычеством как раз ведет народы в этом очень опасном направлении. Напомню, что в основе немецкого нацизма лежало германское неоязычество. Галицийский, или, если хотите, украинский нацизм, тоже, помимо ультралиберального мифа, базируется на неоязыческих конструктах. Так что неоязычество, в потенциале — это серьезная угроза стабильности нашего общества и государства. У меня нет готового рецепта, как можно все быстро исправить, да и вряд ли в этом отношении стоит уповать на скорость решения проблемы. Но я хочу просто обозначить это явление, именно как насущную проблему, над которой нужно серьезно думать и которую в ближайшем времени нужно будет решать.
Беседовала Ольга Кирьянова